Владимир Плахотин - Браслет

Пора было приступать ко второму действию.

Но тут возникли проблемы. Гнев, возмущение, брезгливость - это всё присутствовало в моей душе при виде сей "пасторали". Однако вызвать в себе чувство стыда у меня никак не получалось. Просто фраза, мол, стыдно, ребята, такую жизнь вести, сама по себе ничего не даст, кроме раздражения. Требовалось транслировать само чувство.

Но где его взять?

Может, надо вспомнить что-либо из прошлого? Из ситуаций, когда мне было мучительно стыдно за себя?

Но в голову лезли всё какие-то пустяки. По крупному я, вроде как и не успел никому нагадить. Жене изменить не успел... Детей не бросил на произвол судьбы... Убить - никого не... Хотя - нет... Мне вдруг припомнилась сцена с Настиным дедом. Когда я браслет получил, а дед в тот же момент перебрался в лучший из миров.

Я прислушался к себе, но угрызений совести не ощутил. Дед ведь сам всё спланировал и вёл меня, как барана на верёвке. И, если говорить о криминале, то случившееся можно с чистой совестью назвать самоубийством. Так что, виноватым я себя не чувствовал, как ни крути.

Видимо, лицо моё отражало ход моих мыслей, поскольку Санька участливо поинтересовался:

- Проблемы?

- Похоже на то, - виновато моргнул я и вкратце изложил суть камня преткновения.

- Отсутствие греха - лишнее подтверждение правильности выбора деда, - веско проговорил Санька. - Но, позволю себе заметить, ты довольно своеобразно понял поставленную задачу. Насколько я понимаю, дело не в том, чтобы выплеснуть наружу чувство стыда за что-то конкретное. Иначе все подопытные будут мучиться только твоими проблемами, для них несуществующими. Суть дела, по-моему, в том и состоит, чтобы транслировать в мир самого себя, свою сущность, своё... как бы это выразиться?.. своё мироощущение! Короче, во время передачи ты должен ощутить себя Человеком с большой буквы. Христом, если на то пошло... Ты не улыбайся, лучше припомни основной его пунктик. Помнишь? Любовь называется. Есть на свете такое чувство. Не знал? Все о нём говорят, но никто его не видел. Вот ты и не должен испытывать к подопытным ничего, кроме любви. Пусть даже отеческой.

- Не много ли чести? - мрачно хмыкнул Пашка и ткнул пальцем в экран. - Их-то за что любить? Быдло! Одно слово!

Санька фыркнул:

- Не будем опускаться до частностей! Какая, в принципе, разница, это быдло или другое? Сейчас вся планета - один общий бордель. А кандидатов в святые - единицы! Так кого нам из дерьма вытаскивать? Вот именно! - сам себе ответил он и заключил: - Излучай порядочность, излучай, если сумеешь, любовь. В высшем смысле, естественно. А всеобщее поле любви породит и обострённую совесть и всё, что с этим связано.

- Какие речи! - хрюкнул Пашка. - Слезу вышибает!

Санька слегка порозовел и отвёл взгляд в сторону:

- Пал Ксанч со мною не согласны?..

Пашка понял, что встрял не вовремя и стушевался:

- Да я чё? Всё правильно... Я так...

- Вот и не мешай, если всё правильно! - цыкнул я на него и обратился к смущённому Саньке: - Я, кажись, понял. Щас попробую...

Как говаривал в своё время мой дед (не Настин): "Языком молоть - не мешки ворочать!" Попробуйте думать о Боге, о спасении души во время просмотра крутого эротического фильма. Слабо? Вот то-то же! В таком положении оказался и я.

Общие рассуждения - это, конечно, хорошо. Но вот дело дошло до практического воплощения и я стал в тупик. В принципе, ведь я - простой смертный (хоть и получил сверхъестественные способности) и ничто человеческое мне не чуждо. И высокодуховное, и низменное. И потому вид обнажённого женского тела вызывает у меня, как и у всякого нормального мужика, совершенно адекватную реакцию.

А о художественной стороне этого вопроса можно говорить, когда снижен накал страстей, когда красива поза, когда зришь юное, не отмеченное печатью порока, лицо и тело, когда чуть прикрыты, а не призывно выпирают интимные места...

А это что? Это, извините меня, эротический нокаут! Иначе не назовёшь! О какой там Любви высшего порядка может идти речь?!!

Я закрыл глаза, чтобы хоть таким образом отгородиться от картины, возбуждающей низменные инстинкты, и попробовал сосредоточиться.

Все мои самые светлые воспоминания о том времени, когда я всею силою души любил Вселенную, а вместе с ней и Землю со всем человечеством, приходятся на детство и школьные годы. Потому что, уже будучи в армии, я вплотную столкнулся с людской жестокостью, тупостью и ханжеством, и лёгкое, безоблачное восприятие мира поблекло, стало более приземлённым и прагматичным. Не скажу, что это состояние мне сильно нравилось, но яд, проникший в душу, возымел своё действие: я стал более осторожным, осмотрительным, трудно сходился с людьми. Душа облачилась в защитный кокон, внутри которого хранились все мои сантименты и наивные идеалы, не претерпевшие существенных изменений и до сей поры.