Владимир Плахотин: Дважды в одну реку…

Или это я спровоцировал? Вслух высказывая претензии? Похоже на то…

Ну, извини! Я тоже тут живу. В этом же теле. И тоже права голоса имею. Ну хватит орать, хватит! Вон, нас уже несут на лобное место. Свершилось. Сейчас будут освобождать от произведённой "продукции". Серун!

Видимо, квартирант тоже что-то понял и заглох, потешно гукая.

— Мой ты маленький, — запричитала "мамаша", склоняясь надо мной и распутывая навёрнутое на ноги тряпьё. Её голос прерывался сдержанными рыданиями. — Сиротиночка моя. Остались мы с тобой без папочки. Что ж мы теперь с тобой делать-то будем?

Мне на лицо упало несколько капель из её глаз. Хм, плачет…

А что с "папочкой"? Почему не знаю? Что-то вроде жалости шевельнулось в душе. Я смотрел ей в лицо и внимательно прислушивался к неразборчивому ласковому бормотанию. Руки нежно касались моего тела и поворачивали с боку на бок, вытирая результат неправильно понятого совета. Я старался не отводить глаза от её лица, внимательно разглядывая плывущую картинку. И опять оно мне показалось жутко знакомым. Проглядывало в нём что-то цепляющее за душу.

— Ну? Что смотришь, мой хороший? — И на голый живот мне вновь упали крупные капли. — Нет у нас теперь папочки… Нет, мой маленький…

Мне чесалось сказать какую-нибудь гадость, что-то вроде "ну и фиг с ним, не очень-то и хотелось", но почему-то язык не повернулся. Даже думать так показалось кощунственным. Поэтому я просто промолчал. Очень уж она ласково смотрела на меня. Черты лица плыли перед моим взором, но я чувствовал устремлённый на меня взор, полный любви и беспредельного обожания. Надо быть последней свиньёй, чтобы на такое отвечать откровенным хамством.

Молчал и мой сосед. Только покряхтывал, когда нежные руки великанши поворачивали наше с ним тело с боку на бок. Тоже, видать, своим умишком понимал важность минуты. Проникся.

Мамаша исчезла из поля зрения. Видать за новой пелёнкой пошла. Вот он, момент! Ну-ка!..

Я попытался перевернуться на пузо и потом, если получится, подтянуть под себя ноги и упереться руками в основание, на чём я там лежал. Несколько судорожных движений произвели совершенно беспорядочный рисунок. При том я несколько раз заехал себе по мордам непослушными руками. Да и ноги неприятно саданули по друг дружке и я, ошалев от боли, притих. Чего не скажешь о моём неуживчивом соседе. Тот понял, что настал его звёздный час! Из нашей с ним глотки вырвался непередаваемый рёв!

Мамаша моментально зависла над нами с вопросом:

— А что случилось, мой маленький? Что случилось? — Ласковые поглаживания живота привели меня в блаженное состояние, но мой визави упорно продолжал разоряться на всю ивановскую. — Испугался? Думал, что мамочка опять ушла? Нет, мой маленький, мама здесь. Здесь, моя лапушка… Сейчас мы в чистую пелёночку закутаемся, во-от… Вот та-ак… Не бойся, мамочка с тобой…

Да я и не боюсь. Просто результат эксперимента мне сильно не понравился. Тело мне совсем не подчинялось. Какие-то бессмысленные конвульсии. Ужасно, господа! Просто ужасно. Побег откладывается на неопределённое время…

Даже крикун заткнулся, словно бы почувствовал моё разочарование.

Тем временем мамаша упаковала меня в чистую пелёнку и подняла на руки, положив пузом себе на грудь, нежно придерживая под задницу. Конечно, так удобнее обозревать окрестности! Только голова качается, как от сильного ветра. И картинка плывёт перед глазами. С трудом получается зафиксировать мутный взгляд на чём-нибудь определённом. Ну и напичкали меня дрянью!

И тут мне на глаза попался белый квадрат. Вернее, прямоугольник. Какая-то бумажка. Она висела на стене. И на ней я разглядел цифру "три". Крупную, как для слепых. Почти на весь листок. Я сосредоточился, напряг все свои силы и сфокусировал непослушный взгляд. Это был отрывной календарь, каким пользовались мои баба с дедом. Над цифрой я совершенно чётко разглядел слово "сентябрь", а под ней слово "вторник".

Так-так, уже что-то…

Но позвольте! Какой "сентябрь"! Буквально вчера был февраль! Автобус-то из-за чего перекувыркнулся? Гололёд! А какой гололёд в сентябре? Хотя, бывает… Но не в этом случае! Фигня какая-то…

Видимо, календарю давно не уделяли внимание. Давно листки не обрывали. Такое тоже бывает.

Ладно. Год-то, надеюсь, на месте? Ну-ка…

Но тут меня ждало разочарование. Мамаша стала мерно качаться из стороны в сторону вокруг оси, проходящей через её позвоночник, и глаза мои тут же дали сбой. Изображение поплыло и картинка превратилась в смазанные пятна. Чёрт, какого труда мне стоило сфокусировать непослушные зенки! И вот, стараниями заботливой мамаши всё пошло насмарку. Качает она! Ублажает! Чуть-чуть подождать не могла. Когда ещё теперь представится случай сориентироваться во времени!