Владимир Плахотин: Дважды в одну реку…

Что это? Указание на то, что я наделал кучу ошибок, или нечто другое? Шанс подкорректировать несостоявшиеся, упущенные варианты в прошедшей жизни?

Как понимать? Это дар или наказание? Плюс заточение?

Ответа я не знал. Я понимал только одно: свою семью я теперь не увижу. Вернее, увижу, но через много лет, когда опять пройду той же дорогой, ничего не меняя.

Знать бы, кто принимает подобные решения?

"Кто"! А ты ещё не догадался?

Или старательно придуриваешься?

Это тебе ответ на вопрос, есть ли Бог на самом деле?

Тебя это интересовало?

Узнал ответ?

Ну, и какова будет реакция?

А какая может быть реакция? Кто мы по сравнению с Ним? Кто я, в данном случае? Вошь подковёрная.

Он — Сила! И правит нами без сомнения и по справедливости.

Только вопрос весь в том, в чём она, эта справедливость? Как осознать, за что тебя так? За какие такие прегрешения?

Или за заслуги?

Ага, заслуги… Вон, и орден как раз подоспел. Дерёт глотку всю ночь. Матери спать не даёт…

Так вот ты какой, цветочек аленький…

Н-да… Попал…

И что будем делать?

— М?..

А что тут будешь делать? Жить. Учить вот этого сыкуна и серуна Родину любить…

Да… Вот, значит, куда я попал. На похороны своего отца. Третьего сентября 57-го года — это дата его смерти.

Это что ж получается? Мне теперь самому для себя предоставляется возможность быть отцом? Ну, если не отцом, то уж точно наставником, старшим товарищем, вооружённым богатым жизненным опытом. Это позволит мне вот этому стервецу, что сейчас орёт благим матом, не повторять собственных ошибок? Чётче спланировать и понять предстоящие события на базе знания будущего? Которое для меня самого — уже прошлое?

Хм… А в этом ведь что-то есть…

Эту мысль надо будет додумать…

Не сейчас, конечно, не под аккомпанемент истерических завываний. И чего, спрашивается, кричит? Ну плохое настроение, понятно. Но зачем же об этом так громко? Мать вон вся испереживалась по поводу, что у разлюбезного сыночка что-то болит. А он просто дурью мается. Депрессия у него, видите ли! То есть, у меня. А моё состояние передаётся и ему. Если я давно научился держать себя в руках, то ему это ещё предстоит.

Пора бы и пожалеть женщину. Мать она мне всё-таки…

А я-то думаю, почему мне знакомы эти черты лица? Мать не признал. Ну да, я-то её видел, в основном, уже в возрасте, общий образ несколько изменился. А здесь она ещё молоденькая девочка. Такую её я уже забыл. Это сколько ей сейчас? Двадцать три. И на голову этой девочки свалилось такое несчастье: муж попал под поезд. Отрезало обе ноги. Всю ночь провалялся на железной дороге, истекая кровью и призывая на помощь. Но никто так и не отозвался. Побоялись подойти. Думали, хулиганьё дурью мается. Нашли только под утро.

Я всё это помню лишь с её слов. Рассказывала не единожды про весь свой ужас.

Вот оно, значит, как.

Ну что ж…

Где там наша погремушка? Где наша белочка-заечка? Ага, вот она, вижу. Представил. Ну давай, что ли, выкарабкивайся из ямы депрессии. Начинай свою новую жизнь. Вернее, жизнь по новой.

Легко сказать! Шок ещё не прошёл. Открытие, прямо скажу, ошеломляющее!

Ладно-ладно, проехали. Улыбаемся и машем! Улыбаемся! Вот как мы улыбаемся! Нам хорошо! И погремушка так забавно звучит! Ой, какая у нас погремушечка! Да какая интересная! Да красивая! Ой, какая красивая!..

Этот стручок после многочасового марафона сейчас срочно отрубится. Следовательно, и я тоже. Так что думать и планировать будем потом, после восстановления сил. Времени впереди — воз и маленькая тележка.

Да-да, мой маленький! У-тю-тю! Чш-ш-ш! Спать пора! Хватит орать! Хватит…

Вот… Вот так… Уже хорошо… Нам с тобою хорошо… Просто замечательно…

Ещё тише… Хорошо… А теперь давай баиньки… Вот-вот… Вот так…