Роберт Силверберг - Симбионт

Несправедливо. Несправедливо. Но в жизни вообще нет справедливости, подумал я. А если она все же существует во вселенной, то на уровнях, недоступных нашему восприятию, в каком-то равнодушном макрокосмическом месте, где в долгосрочном периоде все уравновешивается, но конкретный грех совсем не обязательно искупает конкретный грешник. Я затолкал Элисандру в «санки» рядом с Фазио и закрыл люк. Подошел к пульту управления, ввел сигнал о запуске и смотрел, как «санки» заскользили по рельсам к выходному люку на своем пути к Бетельгейзе — дороге в один конец. На мгновение активированные отражатели вспыхнули красным светом и снова засияли голубовато-зеленым. Я отвернулся, задавшись вопросом, не сумел ли симбионт в последний миг и в меня запустить частицу себя. Я ждал, не возникнет ли в голове ощущение покалывания. Но нет. Видимо, на нас обоих у него не хватило времени.

И только тогда я рухнул на рельсы и позволил себе заплакать. А через какое-то время вышел из шахты — молчаливый, оцепеневший, опустошенный, без единой мысли в голове. Когда шесть недель спустя проводилось расследование, я сказал, что понятия не имел, с какой стати Элисандра решила лететь вместе с Фазио.

— Может, это был акт самоубийства? — спросили меня эксперты-дознаватели. Я пожал плечами и ответил:

— Не знаю. Представить себе не могу, что творилось в тот день в их головах.

И снова впал в молчание — оцепеневший, опустошенный, без единой мысли в голове.

Итак, Фазио обрел покой в пылающем сердце Бетельгейзе. И моя Элисандра тоже. А я живу, день за днем, по-прежнему работаю здесь, на станции, на колесе, разворачивая к далеким звездам корабли, пролетающие мимо бахромы гигантского красного солнца. И мне по-прежнему является призрак, но это уже не призрак Фазио и даже не призрак Элисандры — нет, это уже не они. Думаю, меня преследует мой собственный призрак.