Георгий Мартынов - Незримый мост

— Снова тот же неразрешимый вопрос, — сказал Саша. — Я вот что думаю. Если бык мог пройти пятнадцать километров, то ребенок трех лет никак не мог. Значит, они оба не шли, не ехали ни на чем, в общем, не передвигались понятным нам способом, И все же… Да еще пленка какая-то! Что за пленка, откуда? Послушай, старший лейтенант, тебе на страшно?

— Страшно? Пожалуй, да, есть немного. Не по себе как-то! Что ни говори, а к чудесам мы не привыкли, однако!

В милицейском “пикапе” с закрытым кузовом было тепло. Полина Никитичне отказалась сесть рядом с шофером и попросила Сашу ехать с нею в кузове. В кабину сел врач из городской поликлиники, Семен Семенович, который по совместительству исполнял обязанности судебно-медицинского эксперта.

Полина Никитична всю дорогу донимала Сашу вопросами, на которые он не мог ответить. Она еще не оправилась от потрясения, вызванного исчезновением внучки, а затем и известием о ее появлении, и хотела знать подробности, вообще никому пока не известные. “Какой же ты, Сашенька, милиционер, если ничего не знаешь?” — говорила она и плакала.

— Тетя Поля, — убеждал Саша, — о чем вы плачете? Радоваться надо, а не плакать. Анечка жива и здорова и ничего с ней не случилось. Сейчас вы ее увидите!

Но на Полину Никитичну его доводы не действовали.

Но вот наконец и фокинский сельсовет.

Их ждали, и председатель совета сразу же доложил, как только Саша вышел из машины:

— Девочка в полном порядке, чувствует себя хорошо и не чихает!

Если судить по тону, это последнее обстоятельство казалось председателю наиболее важным.

— Даже не чихает, — сказал Семен Семенович, торопливо проходя мимо них в дом. — Тогда мне здесь делать нечего!

— Это вы говорили по телефону с начальником милиции? — спросил Саша.

— Так точно, я.

— Что это за пленка? Слышимость была плохая, начальник не понял.

— Пленки больше нет.

— Кто первый увидел девочку на улице?

— Не на улице, на дороге, метрах в двухстах от околицы. А увидели ее два брата Седых, кузнецы наши.

— Где сейчас братья Седых?

— Тут, ожидают вас.

— Пойдемте! — сказал Саша.

Загадочная пленка не давала ему покоя. Он чувствовал, что именно в ней заключена была разгадка более чем странного факта, что трехлетний ребенок, совершенно раздетый, не замерз на таком морозе.

Анечку он увидел не сразу, ее заслоняла широкая спина доктора. Девочка сидела на коленях Полины Никитичны, закутанная в шерстяной платок, концы которого свисали до пола. Семен Семенович, видимо, только что закончил выслушивать ее и сейчас с озабоченным лицом медленно свертывал трубки фонендоскопа, пытливо смотря на юную пациентку, которая выглядела совершенно здоровой. В комнате находились еще две пожилые женщины и братья Седых.

В углу стояла большая круглая печь, от которой шел сильный жар. Видимо, в нее подкинули сухих дров, чтобы Анечка могла как следует прогреться.

“Уж не от жара ли исчезла пленка?” — подумал Саша.

Он и не подозревал, что снова, который раз в этот странный день, угадал верно. Была ли эта необычайная проницательность не имевшим до сих пор случая проявиться свойством его ума? Или сами необычные обстоятельства вызвали ее? Человек часто, особенно в молодом возрасте, сам не подозревает, какие способности в нем скрываются.

— Ну как, доктор? — спросил Саша.

— В высшей степени странно, — ответил Семен Семенович. — Девочка как будто здорова! Никаких показаний! В легких чисто! Просто чудеса какие-то!

— Вот и наш фельдшер говорил то же, — сказал председатель сельсовета.

— Кстати, где он? — спросил Саша.

Председатель усмехнулся.

— Ушел! Обиделся, что вы захватили с собой доктора. “Мне не верят, пусть сами разбираются”, — так он сказал и ушел. Он у нас, однако, сильно самолюбивый.

— Семен Семенович, — спросила Полина Никитична, — Анечку можно одевать?

— Не можно, а нужно. Давно пора. Да что вы, право, словно боитесь выпустить ее из рук! Никуда она не денется!

— Теперь-то никуда, а вот терять ребенка на дороге!.. — Председатель сельсовета укоризненно покачал головой.

— Одевайте, одевайте! — поспешно сказал Семен Семенович. — Девочка здорова, и нечего ее кутать в платок.

— Мы ее горячим молоком напоили, — сказала одна из женщин, оказавшаяся женой председателя, — вот и здорова.

— Побудьте сами голой на морозе, поможет вам тогда горячее молоко! — проворчал доктор.