Георгий Мартынов - Спираль времени

– Не знаю, что и думать, благородный нойон, – ответил Тохучар-Рашид. – Очень странно все это.

– Я велю сломать спину Хори, – свирепо сказал Субудай. – Пусть только вернется.

– Сперва надо узнать от него, что произошло, – рассудительно заметил улем. – Хори убежал от ужаса. И от того же ужаса один воин умер, а второй сошел с ума. Кто знает, может быть, и Хори умчался помешанным.

– Увидим! Позови ко мне красного человека, которого зовут Рени, – приказал нойон Джогатаю. А когда тот ушел, прибавил: – Джелаль утверждал, что этот Рени знает наш язык, но не хочет говорить. Я заставлю его!

– Я этого не думаю, – сказал улем.

– Увидим! – с угрозой в голосе повторил Субудай.

В третий раз вошел Джогатай.

– О великий нойон, – сказал он, – джинн не захотел идти со мной. Мне кажется, он решил покинуть курень.

Субудай вскочил и выбежал из шатра.

Он сразу понял, что верный нукер прав. Обнаженная бронзово-красная фигура джинна уже приближалась к повозкам ограждения. Воины провожали его глазами, не трогаясь с места, оцепенев от удивления.

– Алыб-барын!

Голос Субудая сорвался на визг.

Воины обернулись. Рука нойона указывала на джинна. Приказ относился к нему.

Несколько человек бросились на Рени.

То, что происходило затем, осталось никому не понятным. Сильные руки хватали джинна, а он продолжал спокойно идти, не ускоряя шага и не оборачиваясь. Воины падали, не встречая сопротивления хватаемого ими тела. Им казалось, что джинн скользок, как рыба. Они не замечали, каким мощным усилием Рени вырывался из их рук. А о том, что руки просто проходят сквозь его тело, воины догадаться не могли.

Субудай-нойон тоже ничего не мог понять и, топая ногами, визжал на весь курень. Он видел, что джинн уходит и что его воины не могут почему-то остановить его. Мысль, что единственная надежда на милость повелителя уходит из его рук, лишила нойона самообладания. Он бросился за Рени сам, на бегу вытаскивая меч из ножен.

Воины разбежались, увидя искаженное лицо и обнаженный меч нойона.

Субудай легко догнал медленно идущего Рени:

– Стой, собака!

Рени не обернулся.

Нойон занес меч. Живым или мертвым красный человек должен быть показан Чингисхану.

Молнией блеснул дамасский клинок…

Тохучар-Рашид побежал за нойоном. Он успел подхватить тело Субудая, падавшее на землю. Потрясение было так сильно, что Субудай-нойон, испытанный воин, лишился чувств.

Воины не видели, как меч прошел сквозь шею красного джинна. Они могли подумать, что нойон промахнулся. Но Тохучар-Рашид все видел.

Никто больше не пытался нападать на Рени, – наоборот, ему поспешно уступали дорогу.

И пока улем и сбежавшиеся слуги приводили в чувство Субудай-нойона, Рени прошел кольцо повозок, и вскоре красный силуэт растаял в степном мареве.

Рени мог уйти из куреня еще ночью, вслед за Ладой. Задержать его было некому. Но он остался. И возвратился в свой шатер.

Он понимал, что задержка доставит Ладе лишние и мучительные волнения, но соображения, заставившие его это сделать, были сильнее заботы о спокойствии девушки. Они вполне могли разойтись в темноте и не сразу найти друг друга. Кроме того, расстояние до реки было довольно велико, и Рени рассчитывал, что сумеет еще догнать Ладу.

Он помнил, что пришельцы придавали огромное значение тому, чтобы люди не забыли о них, чтобы память о «волшебниках» сохранилась на тысячу лет. И он решил помочь им в этом. А для того чтобы это сделать, нужно было поразить не только трех караульных, но и весь курень. Воинам могли не поверить, надо, чтобы все увидели волшебную силу джинна…

Рени шел быстро, но до самого вечера так и не увидел Лады. Его это не слишком удивило: девушка была сильна и вынослива, страх должен был заставить ее не идти, а бежать. Они увидятся завтра, на берегу реки, в том месте, где происходила памятная переправа.

Лада должна была попять Рени именно так. Больше идти некуда. Найти дорогу нетрудно. Следы лошадей отряда Джелаля сохранились достаточно отчетливо.

Когда стемнело, он расположился на ночлег прямо на голой земле.

Ночь наступила теплая, ароматная, пахнувшая неизвестными Рени цветами. Он лежал на спине, бездумно глядя на звезды. Они были такими же, как на его родине. Только они одни и остались неизменными.

Строго говоря, это было не так. За одиннадцать тысячелетий вид звездного неба изменился, но Рени не мог этого заметить. В его эпоху люди еще не научились видеть звезды как созвездия, они казались беспорядочно рассыпанными блестящими точками.