Георгий Мартынов - Гианэя

После аварии, как только было восстановлено сообщение между отсеками и разбужен весь экипаж, кроме Мериго и его трех товарищей, Вересов узнал от стар щего радиоинженера, что на корабле Вийайи предполагалось установить приемно-передающую рацию земной конструкции.

– Для прощальных бесед, – сказал Игорь Филиппов. – Наши ученые и сами гийанейцы хотели иметь возможность обмениваться радиограммами первые месяцы после старта.

– В таком случае, – сказал Вересов, – немедленно пускайте генераторы. Корабль Вийайи – это шанс!

– Крайне незначительный, – заметил Филиппов.

– Мы не в праве терять ни единого.

А шанс действительно был совсем крохотным. Удалившись от Земли на расстояние, превышающее радиус действия передатчика, то есть через два месяца после старта, гийанейцы, конечно, выключат рацию, ставшую им совершенно ненужной. А до этого будут включать ее только на время сеансов связи, часы которых согласуют перед стартом. И совсем уже невероятным представлялось, что они будут слушать на частоте передатчика корабля Вересова.

Могло ли кому-нибудь прийти в голову, что гийанейцы оставят рацию включенной на автоматический прием именно на этой частоте и именно затем, чтобы перехватить сообщение с их корабля, если таковое последует?

И не мог Игорь Филиппов знать, что впоследствии на Земле было решено поставить на корабль Вийайи только один приемник. Поэтому, когда прошли все мыслимые сроки пролета гийанейского корабля, казалось несомненным, что сигналы услышаны не были.

– Они послали бы нам ответ, – сказал Фогель. – Не могли не послать. Чтобы мы знали: нас услышали. И конечно, они повернули бы обратно, к Земле. Хотя бы для того, чтобы передать нашу радиограмму.

– Да, они не услышали. Впрочем, этого следовало ожидать, – отозвался на его слова Джеммел.

Передатчик остался включенным. К чему было выключать его, пусть работает…

Ровно год экипаж корабля боролся за подвижность. Чего только не испробовали, пытаясь оживить двигатели! Все было тщетно. «Мозг навигации» выполнил свою последнюю задачу настолько основательно, что сделать не удалось ничего, несмотря на все усилия и обостренную опасностью изобретательность. Чуждые землянам агрегаты отказались подчиниться чужой воле.

Оставалось только ждать!

И потянулись дни, месяцы, годы!

Анабиозные ванны ничем не могли помочь. Они сократили бы время ожидания, в лучшем случае, на полтора года. И было решено сохранить их для четверых. Если для землян, которых, считая с техническим персоналом корабля, было шестьдесят человек, объединенных общностью обитателей одной планеты, дружескими чувствами друг к другу и одинаковым умственным и психическим развитием, предстоявшие им годы и годы «заключения» были как-то переносимы, то для четверых дело обстояло во много раз хуже.

– Пусть спят! – решил Фогель. – И ничего не знают. Это единственное и наиболее гуманное, что мы можем для них сделать. Если нас спасут, они проснутся, как и было намечено раньше, а если всем суждена гибель, то совсем не проснутся.

Аэролиты щадили корабль, точно зная, что он не может уклониться от встречи с ними. За все время только один раз локаторы «заметили» некрупный осколок, но и он пролетел достаточно далеко.

Текло время. Прошло пять лет со дня катастрофы.

«Робинзоны» (они привыкли так называть себя с легкой руки Виктора Муратова) с удивлением должны были констатировать, что шестьдесят месяцев прошли совсем не так томительно, как они ожидали. Даже быстро.

Огромную роль сыграло продуманное и осуществленное командованием корабля расписание жизни на «острове». У всех было занятие, никому не позволили проводить время бесцельно.

Космонавты учились. К концу пятого года на корабле практически исчезла разность специальностей. Весь экипаж превратился в универсалистов, могущих заменить друг друга в любой области как в предстоявшей работе на планете Мериго, так и в управлении звездолетом. Все овладели испанским и гийанейским языками.

Исключение составила, по понятным причинам, только одна наука – медицина.

А год назад на звездолете открылась… начальная школа!

Улетая с Земли, корабль имел на борту шестьдесят четыре человека. Теперь на нем было шестьдесят шесть!

Появились два новых «пассажира»… родившихся в космосе!

Мальчик и девочка. Рийагейа и Тамара. Их называли сокращенно: Риа и Тома.

Риа был сыном Виктора и Гианэи, Тома – Владимира и Надежды Поповых.