Журнал «Если» - «Если», 2012 № 09

Собака тяжело привстала; щенков оторвало от сосцов, и они завозились на полу.

— Прости, мать, — Рафаэль ссыпал оставшееся в горсти крошево рядом с живыми малышами, положил ключ. — Мне очень жаль.

Собака с хрустом перевалилась на другой бок, носом подтолкнула щенков поближе к себе и подальше от двери. Виконт перешагнул через семейство и протиснулся в открывшуюся щель.

Наверху смеялся-мурлыкал Герзенгольц:

— Любезный граф, вы уже лишились физических сил, а сейчас я отниму у вас волю. И вы как миленький отдадите мне нужное. А потом… Что? Не слышу!

Беззвучный шепот Леона не добрался вниз, к Рафаэлю.

— Ах так?! — в ярости взревел его светлость. — И ты морочил мне голову?! Тварь! — Он сорвался на визг.

У Рафаэля на бегу подогнулись колени, словно ему всадили нож в сердце. Он покатился по лестнице, зная: Леон убит. Брат сделал, что мог… задержал врага, как сумел… боролся до последнего вздоха… И погиб!

Он ударился головой, чудом не свернув себе шею, и остался лежать оглушенный.

Будто сквозь толстую стену донеслись женский визг и хриплый хохот, похожий на карканье. Затем отчаянный крик Жозефины:

— Лео-он!

Явилась. Где она была? В парке? Мысли в гудящей голове едва ворочались.

— Жозефина, возьми ларец с драгоценностями, теплый плащ и беги из дома вместе со слугами, — прозвучал голос графа Альтенорао. Он был уже мертв, а указание жило.

Наверху опять закаркали-захохотали.

— Леон! — рыдала Жозефина. — Что ж это?! Как же ты?! А-а-а! Уби-ийца! Вот тебе, вот тебе, вот!.. — Вне себя, она кинулась на грозного мага. Закричала от боли.

— Грязная сучка, — прошипел Герзенгольц. — Ты отправишься вслед за муж… — Он вдруг захрипел.

— Жозефина, беги! — властно выкрикнул Элиан.

— О-о, магический мальчик, очнулся? — язвительно, хоть и слегка задыхаясь, вымолвил Герзенгольц. — И вообразил, будто со своей плевой магией можешь со мной тягаться? Но ты потратил всю силу на эту крикливую сучку… и больше не навредишь.

Крики и плач Жозефины стихли. Рафаэль различил ее жалобные стоны; они удалялись. Каркали-посмеивались вороны.

В голове прояснилось. Виконт лежал на площадке — ноги на ступенях, а голову не поднять. Надо же, как угодил: головой под собачье брюхо, плечами — в широко расставленные лапы. Выбравшись из ловушки, он поднялся на колени. Пес из белого-зеленого камня тянулся мордой к его лицу.

— Леон убит, — поделился Рафаэль своим горем.

Осмотрелся: где связка? Вот она. Топорщатся веревочные обрезки, а ключи перепутались. И… Белое Пламя! Их всего два — седьмой и восьмой. Шестой пропал!

Прохладный язык лизнул Рафаэля в щеку: не тревожься, ключ взят. Пес тягуче поднялся, задрал морду и коротко, гулко гавкнул. Распахнув дверь, Рафаэль ринулся дальше. Нависающий над головой потолок светлел, словно превращаясь в бумагу с рисунком из каменных плит.

— А вот и новоиспеченный граф! — раскатился торжествующий крик Герзенгольца. — Глядите-ка: старший маг семьи удирает, как заяц от охотничьей своры!

Да, со смертью Леона Рафаэль стал графом и старшим магом семьи. Он бросил взгляд вверх. И замер пораженный.

Дом светился насквозь, как стеклянный. Стены, перекрытия, мебель — все сделалось дымчатым и прозрачным. Подземелье же было затянуто туманом, в котором угадывались древний фундамент, винный погреб, заброшенные мрачные помещения — не то кладовые, не то казематы. Что находилось внизу, за седьмой дверью, не было видно.

— Не туда глядишь, мой дружок! — со смехом вскричал Герзенгольц.

Рафаэль повернулся, увидел пройденный путь. Ступени, стены, потолки, двери, каменные сторожа — все это стало прозрачным и не чинило глазу преград. В подземелье спускалась процессия: согнувшийся, как от страшной боли, Элиан со связанными за спиной руками, человек-ворон с клювом вместо лица, следом — немолодой, грузноватый герцог в богатых одеждах, а за ним — два ворона, которые тащили нечто, завернутое в темную ткань. Безвольный сверток длиной в рост человека.

— Сильная магия делает путь короче, — самодовольно объявил его светлость. — Нам не пришлось лезть колодцем… да и не все мои спутники одолели бы крутой спуск! — Он зашелся радостным смехом; запрыгали вислые щеки, похожие на бурдючки с водой. Эти щеки и крупный мягкий нос совсем не вязались с острым взглядом темных настороженных глаз.

«Не верить ни единому слову», — прозвучал в ушах голос Леона. Рафаэль опомнился, развернулся и снова кинулся вниз.

— Стой! — велел Герзенгольц. — Послушай меня, не то будет поздно!