Фриц Лейбер - Серебряные яйцеглавы

Рокет Хауз прихорашивался, готовясь к финишу Писательского Дерби серебряных яйцеглавов. Во всяком случае, Гаспар повесил плакат с этими четырьмя словами в большом кабинете, Охранник Джо втащил складные стулья и протянул несколько ниток с серебряными флажками, от Энгстренда доставили прохладительное, а эскалатор в очередной раз отремонтировали, и тот вновь весело вертелся.

Дверь с электрозамком также отремонтировали, хотя, к ужасу Флэксмена, она стала теперь периодически открываться без какого-либо постороннего вмешательства. Однако с помощью сильных ударов Охранник Джо, кажется, устранил и эту неполадку.

Компаньоны поделили чтение произведений поровну, на каждого пришлось по пятнадцать выбранных наугад с соблюдением полной анонимности рукописей Оба они приняли таблетки «Престиссимо», что увеличило скорость чтения приблизительно в десять раз, и бесконечные листы из диктописцев мелькали на их машинах для чтения с нервирующей частотой.

Каллингем задерживался над каждой стопкой дольше, но у него они были потолще. Никаких признаков истощения после сорока восьми часов, проведенных со знойной женщиной из плоти и крови, белокурый издательский директор не обнаруживал и уже явно опережал в работе Флэксмена. Гаспар, заключивший небольшое пари с Зейном, с досадой отметил, что ни один из них не халтурил, скрупулезно прочитывая каждую страницу.

Все доверенные лица Рокет Хауз были налицо; ни один из них не пропустил возможности увидеть компаньонов за какой-нибудь реальной работой. Затаив дыхание, они сидели бок о бок: Гаспар с няней Бишоп, Зейн с мисс Блашес, а чуть поодаль братья Зенгвеллы. Поп был свежевымыт и очень бледен. Он сидел достаточно тихо, лишь судорожно наматывая бороду на руку и изредка окидывая опасливым взглядом запретный конец стола, где стояли напитки.

Вначале были, правда, опасения, особенно у Гаспара, что Элоиза Ибсен внесет некую сумятицу в работу. Однако, как приличествующая издательскому директору леди, она появилась одетой по последней моде с очень низким вырезом, была чрезвычайно мила и предупредительна, а сейчас скромно сидела одна, сдержанно улыбаясь Каллингему, когда тот отрывал голову от очередной страницы рукописи.

Присутствовала даже мисс Уиллоу. Выяснилось, что у Каллингема был с ней договор еще на три дня. Впрочем, чтобы женокен не беспокоил Флэксмена, ее в последний момент закрыли белой простыней, хотя Гаспар и сомневался, что от этого у издателя будет меньше бегать мурашек по телу.

Из молчаливого уважения к слабости Флэксмена было также решено, что при чтении рукописей яйцеглавов не будет, но между конторой и Инкубатором все же установили двустороннюю телесвязь. К несчастью, из-за дефекта огромный телеэкран временами чернел или изображение растворялось в помехах. Тем не менее в описываемый момент он четко показывал мисс Джексон в окружении батареи маленьких телеглаз. Несмотря на ранее высказанное безразличие и постоянную демонстрацию одинокого интеллектуального величия, все яйцеглавы проявили значительную заинтересованность в обсуждении выданных точно в срок литературных шедевров. Даже Полпинты после возвращения в Инкубатор писал с максимальной скоростью и справился с творческим заданием.

Втайне радуясь такой большой аудитории и скрывая свои эмоции, оба компаньона без комментариев меняли рулоны, хотя все остальные при этом испытывали легкое нервное возбуждение. Но они старались вести разговоры вполголоса, боясь наэлектризовать обстановку.

— Вчера вечером я прочел еще немного «Дела Маурициуса», — заметил Гаспар, качая головой. — Боже, Бишоп, если это образчик старинного детектива, то какими же тогда должны быть их основные произведения!

— Побыстрее заканчивай, — прошептала девушка в ответ. — Яйцеглавы подобрали тебе еще один детектив старого русского мастера саспенса под названием «Братья Карамазовы». Потом они собираются дать тебе расслабиться с крутой штучкой об ирландских похоронах, кажется, «Пробуждением Финнегана», а также легкими воспоминаниями об обществе под заглавием «Воспоминание о прошедшем», мелодрамой плаща и кинжала «Король Лир», сказкой «Волшебная Гора» и мыльной оперой о взлетах и падениях страдающих семей — «Война и мир», по-моему, так они ее называли. Они отобрали для тебя много легкого чтения, которое ты получишь, как только закончишь знакомство с этими двумя детективами.

— Ну раз они дают мне всю эту старую литературу, — передернул плечами Гаспар, — то я, наверное, одолею их. Но сейчас меня волнует лишь одно — зейновский проект «Л».