Андре Лори - Изгнанники Земли

Гертруда охотно согласилась взглянуть на Францию, которую она узнала не без известного чувства сердечной радости… А вот и тонкая светлая полоска немного южнее, это — Италия. Там, повыше, над самой Францией, чуть-чуть левей, два крошечных пятна. Это — Великобританские острова. Да, но сердце ее стремилось больше всего к Судану, и в его сторону невольно обращался ее взгляд. Требовалось новое отвлечение и, к несказанному счастью Норбера Моони, у него мелькнула в тот момент новая счастливая мысль, которая обещала быть много удачнее всех остальных.

— Простите, мадемуазель Керсэн, я сейчас вспомнил, что имею показать вам нечто такое, что, вероятно, займет вас — но это в другой стороне горизонта горизонта. Позвольте — я переведу телескоп.

С этими словами он навел инструмент на созвездие Лебедя, горевшее яркими лучистыми огнями, как будто оно состояло из крупных бриллиантов, затем, поискав в течение нескольких минут, обратился опять к Гертруде с довольным видом и приятной улыбкой на лице.

— Присядьте, мадемуазель Керсэн, и посмотрите теперь в телескоп! — проговорил он, уступая ей свое место.

— Я вижу маленький красный шар или, точнее, не красный, оранжевый… величиной приблизительно с мандарин!

— Да, да, совершенно верно… А знаете вы, что это за маленький красный шар?..

— Вы не догадываетесь? Нет?., ну, так я вам скажу: это — ваша крестница и тезка!

— Моя звезда!.. — воскликнула Гертруда с особым радостным оживлением.

— Да, это она самая и есть, это планета «Гертруда», так названная вами. Она не захотела, зная, что мы здесь, пройти, не выглянув на здешнем небосклоне и не повидав вас, и теперь шлет вам свое приветствие издалека.

— Это весьма любезно с ее стороны, и я очень-очень рада познакомиться с ней: я так давно желала этого!.. О моей крестнице нельзя сказать, что она полненькая девочка! Нет, но я надеюсь, что бедняжка находится в добром здравии! — пошутила молодая девушка.

— О, да! она как нельзя более здорова и весела, об этом не беспокойтесь. Правда, размеры ее не из крупных, и по величине своей, конечно, не из первых, — ее поверхность равняется одной тысяче трехсотой поверхности земного шара, — но положение ее прекрасно, — между Марсом и Юпитером сверх того, она вращается вместе с другими своими сестрами, наблюдаемыми телескопом планетами, в очень интересной части солнечного мира. Ее путешествие вокруг солнца, хотя и весьма продолжительно, но зато и весьма интересно.

— А как вы полагаете, обитаема она или нет? спросила Гертруда.

— Об этом мне ничего решительно не известно потому я не могу ничего вам сказать, но нет никаких основательных причин, чтобы она была необитаема Она имеет атмосферу, это несомненно, и геологическое строение, весьма сходное с геологическим строением Земли и Марса. Кроме того, я могу еще сказать г полной уверенностью, что если у нее действительно существуют обитатели, как мы можем предполагать, то эти обитатели должны быть чрезвычайно легки и должны делать самые невероятные прыжки и скачки без всякого труда.

— Сама масса Гертрудии так слаба, что сила тяготения не имеет на ее поверхности никакой энергии, если можно так сказать. Все предметы не имеют на ней почти никакого веса, и если на ее поверхности есть еще действующие вулканы, то камни, которые они извергают, вероятно, падают на другие миры; если есть на ней дети, то эти малютки могут бросать в воздух громадные каменья, которые будут исчезать бесследно в пространстве, не возвращаясь обратно к их ногам. Кроме того, нетрудно себе представить, что эти обитатели должны быть еще громаднее, чем древние селениты, так как рост людей, птиц, животных и растений находится в тесной зависимости от силы тяжести.

— Следовательно, чем сама планета мельче, тем ее обитатели, если только таковые существуют на ней, должны быть колоссальнее по своей величине и размерам?

— Да, несомненно так! — отвечал Норбер Моони.

— Ах, мне совсем не нравится мысль, что моя маленькая звезда населена такими гигантами, которые даже намного больше прежних селенитов… А во сколько раз должны они быть больше их, по вашим расчетам?

— Раз в шестьдесят, быть может.

— В шестьдесят раз! — рассмеялась Гертруда, — шестьдесят раз девять метров! шестьдесят раз четыре сажени!., да это двести сорок сажень!., пятьсот сорок метров вышины!!!

— Да, это почти в десять раз выше башен Парижского собора Богоматери!

— Нечего сказать, славный народец, черт возьми.