Андре Лори - Изгнанники Земли

В этот момент Виржиль собирался привести по круговой дороге на эспланаду трех заключенных. Относительно того, что они попытаются сбежать, нечего было опасаться, так как они не могли существовать без воздуха, а запас кислорода в их резервуарах был рассчитан только на время их прогулки. В силу этого им была предоставлена полная свобода.

Однако опасаясь, чтобы вид этих господ не довел до последних пределов бешенства бедного Каддура, Норбер Моони поспешил отправить его в химическую лабораторию, чтобы проявить только что отснятые им фотографические пленки. В продолжение целых двух часов заключенным было разрешено любоваться дивной картиной солнечного затмения, и только когда это затмение стало подходить к концу, Норбер Моони отдал распоряжение увести пленных обратно в их помещение. Когда они были уведены, молодой ученый послал позвать Каддура, чтобы и он, вместе с остальными, мог наблюдать последнюю фазу этого явления, которая во всех отношениях была достойна первой фазы или, вернее, ни в чем не уступала ей.

Вернувшись в свою комнату, Норбер Моони, воспользовавшись случаем, призвал к себе Виржиля и стал подробно расспрашивать его о том, как себя держат вверенные ему пленные. Из слов Виржиля он узнал, что эти люди вообще весьма покорны, во всем соблюдают по отношению к своему тюремщику полное повиновение и даже выражают большую признательность за все те заботы и попечения о них и за все маленькие снисхождения, какие им оказывают в их положении; но что при этом они чрезвычайно ленивы и нерадивы в работе и за всякое дело, даже и самое пустячное, принимаются крайне неохотно. Кроме того, в них замечается удивительное недоверие и подозрительность ко всякому новому делу или распоряжению и, главным образом, к ожидающей их участи.

— Я не могу выбить у них из головы нелепой мысли, что будто бы вы, господин Моони, имеете намерение оставить их здесь, когда все мы отправимся в обратный путь, чтобы вернуться на Землю! — говорил Виржиль с искренним прискорбием. — Напрасно я стараюсь всеми средствами убедить их в вашей добросовестности и вашем добром намерении по отношению ко всем, не исключая и их, и всеми силами уверяю их, что вы никогда не питали такого злостного намерения, — они сохраняют все то же подозрение или, вернее, вполне определенное мнение и убеждение. Они, как видно, судят о вас по себе, и потому им кажется вполне естественным, чтобы вы поступили с ними, как сами они не задумались бы поступить с вами, будь вы на их месте, а они — на вашем.

— Чтобы окончательно убедить их, — заметил шутливо Норбер Моони, — ты можешь сказать им, Виржиль, что я отнюдь не намерен избавить их от общественного суда и разбора их постыдных действий. Пусть они не воображают, что отделаются несколькими неделями заключения. Я, напротив, намерен предать их в руки правосудия, пусть оно рассудит их и оценит по достоинству их поступки, а если они и подождут немного, то все же их заслуженное наказание не уйдет от них; но что касается того, чтобы оставить их здесь, то внуши им, как только умеешь, что я совсем не способен к подобного рода вещам, что подобная мысль никогда не могла бы зародиться в моем мозгу! Мало того, ты можешь им сказать, что их усердие в содействии нашему делу общего спасения зачтется им в заслугу, и мое снисхождение к ним будет находиться в зависимости от их старания и усердия при выполнении необходимых нам, возложенных на них работ.

Следующее за этим время было посвящено самым деятельным работам для окончания последних необходимых приготовлений ввиду приближающейся Лунной ночи. Двадцать две бочки хлористого калия ушли на изготовление кислорода, который соединили с остатками воздуха, имевшегося еще в запасе в жерле кратера Ретикуса; сверх того, оставалось еще восемь бочонков в запасе, что позволяло надеяться, что обитатели обсерватории благополучно доживут до того момента, когда им можно будет отправиться в обратный путь. Все инсоляторы были уже исправлены и установлены в полном порядке, оставалось только докончить некоторые работы по электротехнике, поработать иглой и покончить с шитьем и, наконец, заклеить бумагой все щелки скважины и отверстия дверей и окон, чтобы сберечь насколько возможно, внутреннее тепло и воспретить доступ внешнему холоду, и затем вооружиться терпением, чтобы бодро встретить и прожить бесконечно длинную, 354-часовую ночь, которая готова была наступить.

Действительно, Солнце, описав, по-видимому, свой полукруг на Лунном горизонте, стало теперь склоняться к западу. Наконец оно очутилось на самом краю и все так же медленно стало спускаться за горы.