Александр Ильин: Как это трудно

— …Не морозь меня, моего коня…

Дежурный по отделению закрыл дверь. Он вышел последним и едва не столкнулся со старшей.

— Примакину инъекцию карбидина, — распорядился он. — Раздухарился парень.

Когда после обхода Трофимов вошел к Примакину в палату, тот лежал на полу, вытянувшись во весь рост, положив голову на руку. Трофимов присел и тронул его за локоть.

— Примакин, вы меня слышите? Примакин?..

Примакин вскрикнул, завозился.

— Туман, — хрипло проговорил он, — сплошной туман в голове…Сейчас, сейчас взорвется… — и опять затих. Он спал.

«Странно, — подумал тогда Трофимов, — парафре- ния, экстатическое возбуждение налицо, но что‑то здесь не так, что‑то не так…Черт его знает, или взгляд у него какой‑то особый?.. Ведь чем‑то он меня зацепил? Во всяком случае, Примакин не типичен. Надо будет выяснить насчет него поподробнее». — Иван Федорович обычно доверял своей интуиции.

Через пару дней Трофимов уже располагал некоторой информацией о Примакине, выходящей за рамки медицинской карты:

Примакин Алексей Антонович. Инженер — энерге- тик. В свой тридцать пять лет дважды был женат и оба раза неудачно. Детей не имеет. Человек положительный, безобидный. В прошлом известный спортсмен, мастер спорта. Год назад, во время аварии на подстанции, подвергся воздействию сверхмощного электромагнитного поля. До недавнего времени психических нарушений за ним не наблюдалось…

Без передышки на смену отравлениям, эпидемиям и многочисленным человеческим бедам, с ними связанным, пришло бедствие стихийное.

Ртутный столбик быстро падал. Неправдоподобно быстро. Минус тридцать пять — ртуть бессильна. Уже были переплюнуты все летописные минимумы, а спирт в термометрах продолжал пятиться. Наконец «примерз» у отметки минус пятьдесят три градуса. Скачок в пятьдесят четыре градуса за сорок восемь часов. Локальная зона аномальных температурных явлений: задачка метеорологам.

Мороз рвал трубы и провода. Целые улицы без света и отопления, в домах холод собачий. Сердечные приступы, обморожения. Обморожения со смертельным исходом. Точно проклятие нависло над городом.

Железнодорожные кассы — самое жаркое место. Беженцы…

— Граждане пассажиры, не стесняйтесь, оплачивайте проезд. У водителя имеются в продаже абонементные книжечки и проездные билеты. Смелее подходите к кассам, на линии возможен контроль, — подбодрил вошедших водитель.

«Контроль на линии», — усмехнулся Трофимов. — Была у контролеров охота задницу морозить… Впрочем, кто их знает. По мне уж лучше контроль, чем кто‑нибудь из знакомых.

Эх, Примакин, дорого мне твое геройство обойтись может. Дай бог, если ты действительно был демоном или кем там еще, тогда хоть не так обидно будет…»

— Гражданин, вы арестованы, при попытке оказать сопротивление буду стрелять!

Трофимов ощутил холод металла у своего виска. Он не успел ни испугаться, ни удивиться, потому что в следующее же мгновение на соседнее сидение плюхнулся и заржал, довольный шуткой, усатый толстяк. Такое заливистое ржание невозможно было забыть. Даже спустя двенадцать лет. Это был Мошкин. Они познакомились, когда Трофимов еще студентом под рабатывал в отделении скорой помощи. Ни имени, ни отчества Мошкина он не знал. В отделении того все звали по фамилии, Мошкин и Мошкин. Насколько Трофимов помнил, этот Мошкин любил приврать, постоянно проворачивал какие‑то мелкие аферы и был очень не спокоен по части женского пола.

Наржавшись вволю, Мошкин бесцеремонно осмотрел его и сказал:

— А ты, старый, совсем не изменился. Я тебя сразу узнал. Вот ведь дожили, любую знакомую рожу приятно видеть после всей этой бодяги. Ты где пашешь- то, а? Видуха у тебя, старик, точно ты до сих пор по ночам на скорой вкалываешь. Слушай, я в такую кон- тору устроился, у — у… полный вперед! А то, давай к нам? Я поговорю с кем надо, а? Правда, там все не за просто так делается, сотни в три тебе обойдется, зато фирма.

— Далеко собрался‑то? — спросил Трофимов, чтобы приостановить набиравшее силу мошинское словоизлияние.

— Да в «Русь». Французы в нашу контору приехали. Шеф послал встретить. Повезу их к нам.

— На трамвае? — не удержался Трофимов.

— Зачем, у них машина своя. Я им дорогу показать должен, — не моргнув глазом, пояснил Мошкин и тут же с интересом принялся изучать правила оплаты проезда в трамваях, изложенные над билетной кассой трафаретным способом.

Трофимов облегченно вздохнул и прикрыл глаза.