Джеймс Данливи - Рыжий

— Когда сидишь десять лет подряд, то постепенно перестаешь замечать преимущества.

— Я склонен верить, что это слишком долгий срок даже для защиты докторской. Да, замечательная рубашка! Как я в ней тебе нравлюсь! Думаю, она мне идет, а теперь мне нужно чем-нибудь освежить подмышки. Тело не должно вонять.

— Дэнджер, выйди в коридор и проберись во вторую дверь налево. Туалет владелицы дома. Там ты найдешь все для подмышек.

Дэнджерфилд возвращается.

— Очень мило. Я всегда был небезразличен к благовонному в отличии от того, что воняет.

МакДун подпрыгнул и плюхнулся на кровать лицом вниз.

— Дэнджер, мне мерещится женщина с губами цвета раздавленной черники, с иссиня-черными волосами и надменным ртом. Прав ли я?

— Джентльмены, придет время, и я вам все объясню.

Он вышел в холодные сумерки и зашагал по улице вдоль парка треугольной формы. На этой славной улочке у Парнела миленькая комнатка. Теперь меня устроит любой из этих домов. Мэри будет мыть окна и подметать дорожки, а по утрам готовить мне добрую старую овсянку. И импортировать для меня колбаски из Дублина с Пемброук Роуд. Она привязалась ко мне и верит мне. А вера — это самое главное. За веру я даже готов совершить бесчестный поступок. И вот еще что, они считают меня черствым, потому что я не разрыдался, узнав, что отец умер. Но на самом деле это не так. Все равно я ничем не могу помочь. Ладно, Мэрион. Теперь-то ты понимаешь, что поспешила. Трудно иметь дело с теми, кто вечно спешит. Может быть, я дам тебе пинок под зад. Но, как я уже говорил, я не испытываю ожесточения. В сердце моем нет места для подобных чувств. И Мэрион это скоро обнаружит. Небольшая записочка адвокату и время от времени она будет получать пособие. Поначалу, впрочем, довольно скромное.

В подземку. На платформе считанные люди, решившие выйти в послеобеденное время. Бесшумно останавливается сверкающий, лоснящийся поезд. Проскальзываю внутрь. Мне говорили, что в этой фантастической подземке можно вытворять все что угодно, но нужно как можно дальше держаться от кольцевой линии.

Он шел по продуваемым всеми ветрами подземным переходам. Наверх на огромный железнодорожный вокзал. Тревожное предчувствие. Где она? Я опоздал. Седьмой путь. Нужно искать ирландское лицо. Не мог же я забыть, как она выглядит. А меня она сразу заметит, потому что сзади я выгляжу, как некто из эпохи королевы Виктории. И я должен ей обрадоваться.

В черном пальто, она как-то стыдливо шла по перрону, сгибаясь под тяжестью большой кожаной сумки, и нервно покусывая губы.

— Привет, Мэри.

— Привет. Я боялась, что ты можешь не прийти.

— Ну что ты! О господи, да ты же похудела! Ты болела?

— Сейчас со мной уже все в порядке. Мне нездоровилось.

— Дай мне сумку. О Боже праведный, что у тебя в ней!? Камни?

— Я привезла кое-что для кухни, тарелки и разобранную швейную машинку. Ты ведь не против?

— Ни в коем случае. Все великолепно. Мы сдадим сумку в камеру хранения. А привезла ты как раз то, в чем мы больше всего нуждаемся.

Дэнджерфилд провел ее к выходу. И обвел ее вокруг здания, чтобы она его осмотрела. Экскурсию ведет Дэнджер. То тут, то там высокие колонны. Это архитектура.

— Ну как тебе нравится, Мэри? Ну как?

— Не знаю даже, что сказать. Я думаю, это красиво.

— Размеры, Мэри, размеры. И кто-то заплатил за это. Но мы прогуляемся вот сюда и найдем какой-нибудь миленький ресторанчик.

— Я привезла двадцать фунтов.

— Вот это да!

В теплый зал, вдоль стен которого выстроились столы. Дэнджерфилд попросил официанта принести красного вина, цыпленка и сигару.

— Это не очень дорого, Себастьян?

— Ха-ха-ха.

— Почему ты смеешься?

— Потому что в моем лексиконе больше не существует слово «дорого». Я его больше не употребляю. Думаю, что смело могу это утверждать.

— Почему?

— Потом, Мэри. Об этом — потом.

— Расскажи мне, как ты поживаешь. Ты отощал. Моя одежда на мне тоже болтается и мне пришлось переделать старое черное платье. Я так волновалась, когда болела, потому что ты мне не писал.

— Дай мне руку, Мэри.

— Славное местечко. Я так рада, что уехала из Дублина.

— Многие так говорят.

— Когда я заболела и сказала ему, что больше не собираюсь гнуть на него спину, то он сразу же начал вставать с постели.

— Что он сказал про Лондон?

— Сказал, что вызовет полицию. Но я ответила, чтобы он катился ко всем чертям и что, если он меня хоть пальцем тронет, то это я вызову полицию.

— И что он ответил?