Без сомнения кто-то смотрел на него через это крохотное стеклышко, запросто помещавшееся в кулаке.
И Лайвен вспомнил, что это их он видел сегодня в большом зеркале на двери, их он видел в зеркальце заднего вида пол часа тому назад... Только там они были туманные и полупрозрачные, и их можно было не заметить и махнуть рукой, решив, что, показалось.
И еще он вспомнил-таки, как говорил ему Тэд про день рождения сына, и что собирается, наконец-то, купить ему подарок хоть в этом году...
Тихо застонал раненый напарник и Лайвен рассеянно посмотрел в его сторону, потом перевел взгляд на пистолет в своей руке, который не выпустил почему-то, а продолжал крепко сжимать.
Ну что ж, подумал он, значит, от этого ни куда не деться, даже через столько лет...
Он подобрал осколок, сжал его в кулаке и поднялся во весь рост. Правая рука сама собой разжалась и выпустила какой-то мешавшийся посторонний предмет. Незнакомая неудобная одежда была на нем, чуждая действительность окружала его. Но в руке было зеркало. Маленькое зеркальце, слабенькое, ни на что, в общем-то, не годное, но в этом почти призрачном мире годилось и такое.
Секунду назад он перестал быть Боном Лайвеном, рядовым полицейским, патрулирующим улицы не самого чистого в мире города, и получавшим за это скудную зарплату. Как много лет назад он снова был сильнейшим магом полушария, с именем, которое знали все, там, откуда он пришел - Повелитель грядущего. Он как будто снова только что появился здесь, среди всего этого обильного камня и железа, которое нагромождалось повсюду, и как будто заново понял, что может здесь почти все...
Повелитель грядущего шагнул вперед, и маленькая красная точка уперлась ему в грудь. Он смутно помнил, что это означает опасность, смертельную для жителей этого мира, но какую-то второстепенную для него самого.
"Конус" приказал он, и зеркало подчинилось. Лазерный луч изогнулся, преломившись на невидимом острие, указал в землю у его ног, и сейчас же пуля из мощной снайперской винтовки расковыряла в этом месте асфальт. Опасности больше не было, и он двинулся вперед.
Медленно, не торопясь, он прошел эти сто семьдесят метров. Еще несколько раз били в конус быстрые горячие кусочки металла, и уходили в землю, в небо, в железные стены окружающие его.
Дверь тоже была из железа, обыкновенного железа, не закаленного травами и заговорами, и он даже не остановился перед ней. Конус разорвал стальные листы как бумагу, забирая из зеркала последние силы.
Один человек слева. Это только помощник, это не убийца, и Повелитель мимоходом разделался с ним движением пальца, обрушив из-под потолка какую-то тяжелую трубу. Убийца справа, в комнате за приоткрытой дверью. Не беда, что в маленьком осколке совсем уже не осталось сил, ведь есть еще руки. И он сжал их на горле убийцы. Сдавил сильно, еще сильнее, что бы не чем было дышать проклятой твари...
Лайвен резко пришел в себя. Его держали за руки, пытались разжать их, ему кричали, что бы он опомнился и вот уже кто-то нацелился садануть ему в скулу, что бы привести в чувство. Он ослабил хватку, и его сейчас же отодрали от Ужа, оттащили, затиснули в угол. Он не сопротивлялся. В комнате было полно полицейских, знакомых и не очень знакомых ребят из разных патрулей.
- Все, уже все, - сказал он им. - Отпустите, я в порядке...
Его отпустили.
- Ну, ты даешь, приятель, - сказал кто-то. - В тебя стреляли двенадцать раз, а ты хоть бы пригнулся!..
- Мы кричали, но ты же не слышал ни черта. Что на тебя нашло?.. - подхватил другой.
- Все в порядке, ребята, спасибо, - бормотал Лайвен, стараясь протолкаться к выходу.
На улице его охватил озноб, и он обнаружил, что мокрый, как мышь. Он прислонился к стене и постоял немного, приходя в себя.
Мимо провели закованного в наручники Ужа.
Лайвен заметил, что до сих пор держит осколок в кулаке, и мельком взглянул на него. Это больше не было зеркало. Теперь это был просто кусок прозрачного стекла...
И глядя на него, Лайвен вдруг ясно понял, что сегодня последний его день на этой стороне...
Было страшно даже подумать заехать в участок, и Лайвен, послав к черту предложенного ему сопровождающего, прямо на патрульной машине отправился домой. Подальше от расспросов, шума, неуместного сочувствия и назойливого восхищения, сейчас все это было совершенно не выносимо.
Дома он, не поздоровавшись с каким-то знакомым дядькой, кажется соседом с нижнего этажа, спотыкаясь о ступеньки, кое-как добрался до своей квартиры и долго соображал над ключом.
Читать дальше