Артур Кларк - Последняя теорема

Конечно, машинники весьма слабо представляли себе, какие цели преследуют люди, занимаясь самыми разнообразными делами. Для того чтобы понять это, следовало изучить человеческие языки. Но великие галакты полиглотства среди своих прислужников не одобряли — если народы космоса будут свободно общаться друг с другом, кто знает, до чего они договорятся.

Ранджит не на шутку удивился бы, если бы узнал, что его изображение уже мчится в межзвездном пространстве. И не только его снимок, но также изображения всех и почти всего на Земле, потому что машинники были если не всемогущи, но необычайно старательны.

И они надеялись, что великие галакты одобрят усердие своих верных помощников — по крайней мере, не станут их осуждать.

Утром Ранджита разбудил стоящий на тумбочке радиобудильник. В этот день первой в расписании значилась астрономия, аудитория 101. Строение Солнечной системы — пожалуй, последняя надежда Ранджита за ближайшие три года почерпнуть в стенах университета нечто интересное. Как говорится, мелочь, а приятно.

В вестибюле общежития вахтер вручил ему письмо — из Лондона, а значит, от Гамини. Вот тут Ранджит обрадовался уже по-настоящему.

За завтраком в столовой он прочел письмо, это не заняло много времени. Гамини был еще лаконичней, чем в прошлый раз, и писал почти исключительно о своем новом жилище.

Входишь с улицы и поднимаешься по лестнице. Попадаешь в гостиную (англичане называют эту комнату «ресепшн»). К ней примыкает крошечная кухонька. На этом этаже больше ничего нет. Другая лестница ведет из гостиной вниз, на ту сторону дома. Там еще одна комната, за ее дверью несколько квадратных метров земли — наверное, двор. Пожалуй, я назову эту комнату гостевой, хотя не собираюсь пускать в нее тех, кто останется у меня ночевать. Разве что тебя пущу, если как-нибудь прилетишь на выходные. Возвращаемся в ресепшн. Оттуда еще одна лестница ведет наверх, в спальню и санузел. Не слишком удобно для тех, кто остановится в гостевой, если им приспичит ночью в туалет. Теперь зайдем в кухню. Здесь есть все, что должно быть в современной кухне, только малюсенькое. Крошечный холодильник, крошечная плита, крошечная раковина и самая миниатюрная стиральная машина, какую только можно себе представить. В ней можно выстирать разве что пару носков, но Мэдж говорит: нет, носки придется стирать по одному.

Но как бы то ни было, все это мое! Пусть даже мебель самая дешевая. Ладно, мне пора заканчивать, мы сегодня компанией идем на новую постановку пьесы Стоппарда, а прежде надо поужинать.

Ранджит не удержался от улыбки, представив Гамини за стиркой — Гамини, который уносил грязную одежду из общежития домой и отдавал прислуге, а утром получал выстиранную, выглаженную и аккуратно сложенную.

Но хоть юноша и улыбнулся, он все равно задумался о том, кто такая Мэдж.

Словом, на первое занятие Ранджит явился, готовый к разочарованиям.

Но — о чудо! — этого не произошло!

Помещение для занятий астрономией оказалось не обычной аудиторией. Это был один из залов, устроенных наподобие небольших амфитеатров. На выгнутых дугами рядах сидений могло разместиться около сотни студентов. Почти все места были заняты. За столом на стуле восседал преподаватель, на вид он был ненамного старше Ранджита. Звали его Йорис Форхюльст. Он явно был бюргером, поэтому нет ничего удивительного в том, что высшее образование он получил за пределами острова.

Институты, в которых он учился, впечатлили Ранджита. Для астрономов это были священные названия. Степень магистра доктор Форхюльст получил в городе Хило, в Гавайском университете, где ему довелось поработать на одном из огромных старых телескопов Кека, а докторскую диссертацию он защитил в Калифорнийском технологическом институте, параллельно работая в Пасадене, в знаменитой лаборатории реактивного движения. В ЛРД он был членом команды, отвечавшей за запуск космического аппарата «Фарауэй», который пролетел мимо Плутона к поясу Койпера — вернее, к остальной части пояса Койпера, как сказал бы доктор Форхюльст, поскольку он был верен распространенной среди астрономов точке зрения, что Плутон не настоящая планета, а всего лишь один из бесчисленных миллионов ледяных шаров в поясе Койпера. Доктор Форхюльст поставил в известность студентов, что космический аппарат «Фарауэй» одолел б о льшую часть пояса и теперь направляется к ближайшим окраинам облака Оорта.