Х Оливер - Энерган-22

- Будете лепить снежную бабу, играть в снежки, кататься на санках... Целых пятнадцать дней! - Ура-а-а! - закричали дети и запрыгали. Однако очень скоро оба выбились из сил и затихли - бледные, запыхавшиеся. У меня защемило сердце: бедняжки не могли себе позволить даже чуточку порезвиться. Они родились и выросли в Америго-сити, дышат только смогом и не ведают, что такое горная речка, чистый дождик или белый снег. Может быть, именно поэтому я особенно горячо люблю их...

А за окнами по-прежнему взлетали в воздух цистерны с бензином, стекла дрожали от гула подлетавших один за другим вертолетов, с воем проносились полицейские машины.

Клара готовила в кухне завтрак: хлеб, на этот раз настоящий, из ржи и овса, но намазанный синтетическим маслом - скудный паек маргарина был давно нами съеден. И еще: синтетический кофе, правда, лучших сортов, Клара принесла его с завода. Для детей - чай из лекарственных трав, тех, что мы с Кларой собрали в позапрошлом году, когда провели три благословенных месяца под Скалистым массивом. Травы потеряли свежесть, но какое это имеет значение, зато они были настоящие, не синтетические!

С улицы долетали винтовочные выстрелы. Крики. Стоны... Началась большая облава на людей - любимое занятие Командора.

- Скорее, мальчики! - поторопил я. - Опоздаем на поезд.

Чемоданы были уже уложены. Я зарядил детские маски свежими кислородными патронами, заставил их надеть, на грудь каждому повесил медальончик с номером - иначе в толчее не различишь собственных сыновей.

- Готовы? - крикнул я, словно бегунам на старте.

- Готовы! - прозвучал ответ. Я подошел к двери и поднял руку - так начиналась наша ежедневная и, увы, очень серьезная игра.

- Три... два... один... Ноль!

Я приоткрыл дверь. Клара и мальчики выскользнули на улицу, а я поспешил захлопнуть за ними дверь и вернулся на кухню. Проверил, хорошо ли закрыты окна (зря проверял - они у нас всегда плотно закрыты), потом потуже завернул кран питьевой воды: каждая капля стоит цент. Кран воды для мытья тоже завернул до отказа. Впрочем, водомеры показывали мизерные цифры: мы давно уже не мылись водой, а протирались разными пахучими дезинфекционными жидкостями, горячо рекламируемыми по телевизору мадам Эрмозой. Выключил также электричество. И под конец проверил кран кислородопровода. Счетчик показывал самый низкий расход кислорода за многие месяцы: всего на 23 доллара. В добрые старые времена, когда я еще имел работу, стрелка доходила до 120 долларов. Тогда мы буквально "объедались" кислородом. Но когда у тебя в кармане всего-навсего 17 долларов...

Закончив все манипуляции, я смочил носовой платок содовым раствором и выскочил на улицу.

Тотчас в лицо, точно кулаком, ударил стайфли - тяжелый, горький, терпко пахнущий смог, густая смесь двуокиси серы, свинцовых аэрозолей, сероводорода, фенола, окиси углерода, альдегидов, хлористых углеводородов и бог весть еще каких газов, испарений, химикалий и всяческих мерзостей, известных в Америго-сити даже мальчишкам. Прижав к носу мокрый платок, я двинулся вслед за Кларой и детьми и на ходу вынул из почтового ящика конверт. Обычный голубой конверт с обычной маркой, адрес напечатан на обычной пишущей машинке.

Этот конверт и послужил началом невероятнейшей истории, которая не только перевернула всю мою жизнь, но явилась причиной многих невиданных взлетов и падений моего несчастного отечества...

Я не сразу распечатал письмо, а рассеянно сунул в карман, поглощенный мыслью о том, как бы поскорее уйти подальше от этого небезопасного места. Возле нас во мгле, точно привидения, сновали люди, где-то за углом проносились тяжелые полицейские машины, языки пламени озаряли Рио-Анчо, тупо палили винтовки.

Я потянул детей к ближайшей станции метро, где в туннелях из-за сильных сквозняков воздух был чуть чище и откуда я рассчитывал быстро добраться до Центрального вокзала.

Но, очевидно, не я один рассчитывал на метро, ибо когда мы подошли к станции, лестница оказалась забитой сверху донизу, до последней ступеньки. Мы направились к следующей станции. Однако чемоданы были тяжелые, стайфли все больше насыщался клубами дыма от пожаров, и я еле передвигал ноги, а боль в затылке пронизывала меня всего насквозь, отдаваясь даже в позвоночнике.

Зато дети, освеженные кислородными масками, вприпрыжку бежали со мной рядом. Там и тут другие дети бегом направлялись к метро - возможно, они тоже ехали на Снежную гору, понять было невозможно. Лица у всех были скрыты под масками с уродливыми резиновыми хоботами и большими застекленными отверстиями для глаз, что делало их похожими на марсиан.