Журнал «Если» - «Если», 2012 № 12

Конечно, рассказано с иронией. И тем не менее слышится в приведенных строках какая-то тревога. Чем черт не шутит? Может быть, все беды и глупости человека вызваны «подселенцами», утвердившимися в наших телах?

Томас ПИНЧОН. РАДУГА ТЯГОТЕНИЯ. Эксмо

«Радуга тяготения» вобрала в себя историю литературы XX века как классику постмодернизма. А также один из тех самых Великих Американских Романов, написать который мечтает каждый автор-американец. Путь книги к русскоязычному читателю занял больше 10 лет, если оптимистично вести отсчет времени с издания на русском языке двух других книг Томаса Пинчона, «V.» и «Выкрикивается лот 49», и несколько лет с момента оригинальной публикации.

Пятилетний труд переводчиков, который впору приравнять к профессиональному подвигу, завершен, и теперь дело за читателем. Которому, в свою очередь, предстоит немало потрудиться. Недаром в поисках верного и полного толкования поклонники создали специальный wiki-сайт pynchonwiki.com и много лет ведут рассылку, посвященную изучению сложных мест романа. Подобная талмудистика пинчонитов, пинчоноведов и пинчонофилов обусловлена не только объективно высокой информационной плотностью романа, но и субъективным стремлением автора запутать дело.

В книгах Пинчона конспирология и паранойя идут рука об руку. Он не дает интервью и не появляется на телевидении, известны лишь несколько его старых фотографий.

«Радуга тяготения» изрядно «наследила» в литературе. Без нее невозможно представить киберпанк и творчество Гибсона, она инспирировала конспирологический «Маятник Фуко» Умберто Эко, да и «Криптономикон» Нила Стивенсона перекликается с opus magnum Томаса Пинчона.

Центральная фигура романа — ракета ФАУ -2, обгоняющая звук на пути к смерти и разрушению. Центральный персонаж — Эния Ленитроп, американский военнослужащий, обладающий удивительной эректильной функцией: способностью предугадывать точки попадания ракеты, отмечая их как места своих сексуальных побед (возможно, вымышленных). Центр повествования и его смысл читателю предстоит найти самому.

Повествование распадается на фрагменты, распадающиеся на частицы, распадающиеся на элементы. Оно витиевато и своей траекторией похоже на мысли, разбегающиеся в уме во время плохо проведенной медитации. «Улисс» Джеймса Джойса — роман, не менее знаковый и не менее трудный для прочтения (конспирологическое примечание: количество страниц в первых изданиях обоих произведений одинаково), техникой «потока сознания» довел романный жанр едва ли не до предела субъектности, предлагая читателю проникнуть в сознание Леонардо Блума, дабы обнаружить ключ к тайнам текста. А «Радуга тяготения» помещает этот самый ключ в разум читателя, понуждая его сложить пазл в соответствии с собственными взглядами и представлениями.

Охота на птиц додо, дрессированные по методе академика Павлова собаки и даже осьминог по имени Григорий, аргентинские анархисты, планирующие эмигрировать в послевоенную Германию, теории заговора, в который вовлечены правительства и могущественные корпорации, и многое другое, и многие другие. Шпионские интриги перемежаются водевильными песенками, и текст образует восхитительный пастиш, одновременно лирично-нежный и полный юмора — черного, как кожа негров племени гереро, состоящих на службе у нацистов.

Один из вопросов, которым задаются персонажи книги, заключается в том, носит ли эта связь предметов и явлений причинно-следственный характер? Положительный ответ превращает способность Ленитропа (а вместе с ним и поведение человека) в реакцию на стимул, простую и просчитываемую в качестве траектории. А значит, и в объект управления, предполагая возможность контроля с ИХ стороны. Таинственные ОНИ — неотъемлемый атрибут любой теории заговора. Все это парадоксальным образом ведет к умалению сложности и возрастанию энтропии.

Энтропия, распад — одна из важных тем в творчестве Пинчона. С этой точки зрения, вызывающая сложность романа трактуется как противодействие, сопротивление энтропии.

В нескончаемой череде интерпретаций можно найти и ту, когда текст является жизнеописанием (не случайно главный герой фигурирует в книге и как «младенец Эния») или, поскольку итог любой биографии известен заранее, хроникой умирания. Полет ракеты становится метафорическим выражением человеческой жизни (кстати, последний свой романный полет ракета совершает с человеком на борту) с ее радостями, тяготами и то ли предсказуемой, то ли неизвестной траекторией.