Айзек Азимов - На земле достаточно места (Сборник рассказов)

Физик не слушал. Он заметил нетронутый коктейль и стал бочком протискиваться к нему.

– Я сказал бессмертному барду, что в колледжах есть даже специальные курсы по Шекспиру.

– Я веду такой курс.

– Знаю. Я записал его на ваш дополнительный вечерний курс. Никогда не видел человека, который больше бедняги Билла стремился бы узнать, что о нем думают потомки. Он здорово поработал над этим.

– Вы записали Уильяма Шекспира на мой курс? – пробормотал Робертсон. Даже если это пьяный бред, все равно голова идет кругом. Но бред ли это? Робертсон начал припоминать лысого человека с необычным произношением…

– Конечно, я записал его под вымышленным именем, – сказал доктор Уэлч. Стоит ли рассказывать, что ему пришлось перенести. Это была ошибка. Большая ошибка. Бедняга!

Он, наконец, добрался до коктейля и погрозил Робертсону пальцем.

– Почему ошибка? Что случилось?

– Я отослал его обратно в 1600 год. – Уэлч от возмущения повысил голос. Как вы думаете, сколько унижений может вынести человек?

– О каких унижениях вы говорите?

Доктор Уэлч залпом выпил коктейль.

– О каких! Бедный простачок, вы провалили его.

Растянувшись на циновке, подперев подбородок маленькой ладошкой, Никколо Мазетти в тоске и отчаянии слушал Барда. Он готов был разреветься – слезы подступали к глазам. Не будь он один в доме, он, конечно, никогда не позволил бы себе такой роскоши – ведь ему было уже одиннадцать.

Бард рассказывал: «Давным-давно в самой чаще дремучего леса жил-был бедный дровосек. У него было две дочери, а жена его – их мать – давно умерла. Обе дочери – писаные красавицы. У старшей дочери волосы были чернее воронова крыла, а у младшей – золотые и блестящие, как солнце в осенний вечер.

По вечерам, когда девушки поджидали отца с работы домой, старшая сестра садилась у зеркала и заводила песню…»

Но о чем она пела, Никколо расслышать не успел, потому что в это самое время под окном раздался крик:

– Эй, Ники!

Никколо быстро вытер глаза и бросился к окну.

– Привет, Пол! – прокричал он в ответ.

Пол Лэб взволнованно махал руками. Он был худее Никколо и ростом пониже, хотя и на полгода старше. Он часто моргал – верный признак того, что он очень взволнован.

– Эй, Ники, открывай скорей! У меня – идея, нет – полторы идеи! Ты только послушай!

Он быстро оглянулся – видимо, испугался, как бы кто-нибудь, не дай бог, не услышал. Но во дворике было пусто – ни души. На всякий случай он повторил шепотом:

– Потрясающая идея.

– Ладно, сейчас открою.

А Бард продолжал как ни в чем не бывало, не зная, что Никколо уже не слушает его. И когда вошел Пол, изрек: «…И тогда лев сказал: «Если ты сумеешь отыскать для меня потерянное яйцо птицы, что только раз в десять лет пролетает над Горой Из Слоновой Кости, то…»»

Пол удивленно вздернул брови:

– Ты что, Барда слушаешь? Вот не знал, что у тебя есть!

Никколо густо покраснел.

– Этого-то? – спросил он как можно более небрежно. – Это так, развалина старющая. Я его слушал, когда маленький был. Дрянь жуткая.

И он сердито пнул Барда носком ботинка. Потрескавшийся и выцветший пластик корпуса являл собой жалкое зрелище.

От удара динамик Барда отключился, на секунду голос его захлебнулся, но затем продолжил повествование: «…через год и один день, когда железные башмаки износились, принцесса остановилась у обочины…»

– Ох, ну и древняя же это модель, – презрительно процедил Пол, смерив Барда уничижительным взглядом.

Никколо и сам был от Барда не в восторге, но когда другие ругают твои вещи, даже если они тебе и самому не нравятся… Он даже пожалел о том, что впустил Пола, не выключив предварительно Барда и не водворив его на привычное место – в подвал. Он ведь, собственно, и притащил его сюда только потому, что с отцом сегодня так неудачно поговорил. А Бард оказался жутким занудой – что толку было волочь его сюда, когда и так было ясно.

Ники, надо сказать, немного побаивался Пола – ведь Пол, как-никак, изучал в школе дополнительные предметы, и все говорили, что из него выйдет отличный программист.

Не то чтобы сам Никколо так уж плохо учился. Нет, у него были приличные отметки по логике, бинарным операциям, вычислительной математике и элементарной электротехнике – обычный набор для средней школы. И все! Это были самые заурядные предметы, и ему суждено стать самым заурядным оператором, одним из многих.