Игорь Горячев - Полдень 23 век. Возвращение Тойво

— Вы на редкость удачривы, мородой черовек, — сказал глава «Хиуса».

— Если эту находку можно назвать удачей, — эхом отозвался Дымок.

Профессор мягко оттер его в сторонку, наклонился над провалом.

— Дайте поборьше света! — потребовал Морохаси.

Четверо здоровенных Следопытов подтащили к провалу два прожектора.

Потоки беспощадного, как истина, света выхватили часть громадного, уходящего в глубину планеты тоннеля, сплошь заваленного нечеловеческими скелетами. Своды тоннеля были выложены теми же «кварцевыми» пластинами, что и стена на третьем уровне. В них, многократно умноженные, отражались мириады костяков, которые медленно меняли очертания. Казалось, что в этом тоннеле захоронены обитатели целой Галактики.

Кто-то ахнул. Послышался девичий всхлип. Доброволец Дымок осторожно притронулся к локтю астроархеолога Вересаева. Там, где розовела родинка в виде японского иероглифа «дзюсан», который обозначает число тринадцать.

— Идемте, Петр Владимирович, — тихо произнес Лев Абалкин. — Это поучительное зрелище нас с вами уже не касается.

Раздался мелодичный вызов видеосвязи. Я сказал в воздух: «Ответить».

На экране появилось лицо Корнея Яшмаа. Наш «подкидыш»-союзник (№ 11, значок «Эльбрус»). Это для меня был полным сюрпризом. Мы много лет не виделись, хотя конечно знали друг друга. Мы были почти ровесниками и оба в прошлом были прогрессорами.

— Привет, Максим, как поживаешь?

— Приветствую тебя, Корней. Как говориться, сколько лет, сколько зим.

— Максим, звоню тебе, потому что, полагаю, что только ты сможешь честно ответить мне на один вопрос.

— Слушаю тебя.

— Ты, конечно, тоже посвящен в тайну моей личности. Только не говори мне, что ты, бывший сотрудник КОМКОНа-2, ничего не знаешь.

— Да, Корней, я знаю о тайне твоей личности.

— Тогда я задам тебе только один вопрос. Я был единственным «найденышем» или есть и другие? И если есть, то где они сейчас?

— С чего это тебя, вдруг, стали посещать такие мысли? В столь почтенном возрасте! Конечно, ты был один, — бодро солгал я.

— Уж и не знаю, кому верить, — произнес Корней загадочную фразу, и отключился.

«Так», — подумал я. Я вспомнил покойного Сикорски. В атмосфере явственно «запахло серой». Почему это вдруг Корнея, нашего «подкидыша»-союзника стали интересовать «другие»? Факт более чем настораживающий.

Я немедленно связался с группой слежения за подкидышами и сообщил им о звонке Корнея. И оказалось — не напрасно. Ребята сообщили, что «подкидыши» вдруг один за другим покинули планеты, на которых провели большую часть жизни, и теперь все они на Земле. Впрочем, ведут себя тихо, без каких-либо «девиаций». Сам по себе этот «десант на Землю» не выходил за рамки дозволенного, но настораживала его массированность. Я настоятельно порекомендовал усилить наблюдение за всеми «подкидышами» и тем более — за Корнеем — не нравился мне его звонок — и при малейшем подозрении на эти самые девиации в поведении, немедленно сообщить мне и Комову. Я отключился и сел в кресло у окна, чтобы немного собраться с мыслями.

И вдруг словно чья-то холодная, жестокая и властная рука коснулась меня, сжалось и сбилось с ритма сердце, перехватило дыхание и мир померк перед моими глазами.

Я очутился в каком-то неопределенном темном пространстве. Я чувствовал, что нахожусь в окружении огромных, невероятно зловещих фигур, силуэты, которых неясно проступали в темноте. Они казались колоссальными, но не имели четкой формы. Они излучали невообразимую мощь и, казалось, несли в себя саму сущность Зла.

Трепет и неописуемый ужас охватили меня. Я чувствовал себя жалким насекомым перед их невообразимыми размерами и мощью.

Вдруг передо мной распахнулся словно бы какой-то экран и бесчисленные образы земных и инопланетных форм жизни стали проплывать перед моим взором. Передо мной разворачивалась во всех своих бесчисленных проявлениях великая Борьба за Выживание. Великая мистерия жизни вдруг предстала передо мной как жестокая драма, где сильные всегда пожирают слабых, как будто все эти образы пытались внушить мне один неоспоримый факт, что насилие является подлинной основой жизни: жизнь способна выжить, питаясь только жизнью. Эти образы сменились образами недавней человеческой истории и истории других планет, и я видел, что повсюду властвовали безжалостное насилие, жестокость и безудержная алчность. Я видел жестокие битвы древних людей, сражавшихся примитивными дубинками и каменными топорами, великие битвы земной истории проплывали перед моими глазами, сонмы воинов, тучи летящих копий и стрел, звон мечей, вопли и крики умирающих и раненных. Я видел, как горела Троя, терзаемая своими захватчиками.