Дашук Алена - Трудная пациентка

– Ошибки бывают у всех, – прогудел в бороду Бердин. – Даже у наших доблестных служак, будь они… здоровы! А отпуск прекрасно. Крит – это сказка!

– Крит? – Старичок смерил Леонида недоверчивым взглядом. – Разве пучок нагуалей не уничтожил его неделю назад?

– Подумайте… как жаль… – пробормотал Леонид и отвернулся, разглядывая на голографе результаты последних исследований своей пациентки. – Держится, – сказал он после недолгого молчания.

– Да… – Гровс подошёл к Бердину и тут же забыл о своих подозрениях относительно сомнительного вояжа коллеги. – В брюшине и забрюшинном пространстве множественные образования. Контуры ровные четкие. Структура неоднородная, дольчатая. В некоторых жидкостное включение. Типичная липосаркома. Совершенно другая этимология.

– Саркоидоз?

– Получается так.

– Может, всё же метастазы? Или… Гистологию бы.

Гровс сочувственно посмотрел на Бердина. Старик его понимал. Когда-то надежда на чудо хватала за горло и его. Заглушала голос разума, толкала на безрассудство, не давала уснуть. Когда-то очень давно. Лет тридцать назад.

– Метастазы в лёгких, конечно, имеются. Плюс метастатический плеврит и сердечно-лёгочная недостаточность, – прибавил старик. – Полости такие – по три литра откачивали. Оставить катетер не могли, образования мешают. Но это-то… сами видите. Поверьте, коллега, делал в ваше отсутствие, что мог, но… Бедная девочка.

– Вот эта, забрюшинная, в капсуле, можно бы взяться. Потом полихимию, а?

Гровс искоса глянул на Бердина.

– Взяться можно. Но стоит ли мучить? Основной-то очаг по вашей части.

– Ангиосаркома хиазмальноселлярной области, – повторил Леонид задумчиво, словно пробуя обжигающие слоги на вкус. – Руслана, Руслана…

– На обезболке держим, – буркнул старичок. – Тяжело. Я её в бокс перевёл, пока вас не было. Пусть уж…

В глазах Леонида неожиданно полыхнули злые огоньки.

– На симптоматику всегда успеем! У других опухоль за пределы черепной коробки выбраться не успевает, а тут… – он щёлкнул пальцами в сторону голограмм. – Извольте видеть, липосаркомы в брюшине! Те что в капсулах, вылущим, те что…

– А хиазмальноселлярная? Мы не боги, дорогой Леонид Сергеевич. К величайшему моему сожалению.

В крохотной палате было тихо. Шторы опущены. Бердин невольно затаил дыхание, точно боялся спугнуть зыбкий покой.

– Доктор? – Руслана не спала. – Приехали.

– Куда я без вас! – Леонид тряхнул головой, отгоняя царящий в комнате вязкий сплин. Протопал к стоящему у кровати стулу. – Отдыхаете, это хорошо.

– Последнюю 'химию' закончили, – поделилась Руслана. – Уколы только остались. Выкарабкиваюсь, значит. Но без вас плохо, – она улыбнулась. – Воспаление лёгких подхватила, живот разболелся. Сейчас вы приехали, быстро на ноги поставите. Правда? – Она пытливо заглянула в лицо Леонида Сергеевича.

Бердин не ответил. Открыл папку, осведомился:

– Тошнит?

– Сильно… и слабость. Даже когда лежу. Спать всё время хочется. Говорят, из-за пневмонии. Или что-то не так?

– Всё так, – Завотделения листал историю болезни, которую мог бы декламировать наизусть. – Тошнить может от Амофорала, который вам колют. Зато не болит, верно?

– Да… почти. – Руслана умолкла. Она ждала.

Бердин это понимал, но всё ещё не мог определиться, что следует говорить. Волна безумной надежды, накрывшая его в ординаторской, уже схлынула. Но вымолвить, что твердил холодный рассудок, он не мог.

– Что ж… – Леонид пожевал губу. – Организм борется. Назначу ещё укольчики, тошноту снимем. Да и температурку собьём.

– Да? Я так и думала, что 'химия' поможет. Я свою болячку, знаете, как представляла? Таким… чудищем. А 'химия' – яд. Когда его ядом травили, ох оно и бесилось! Давало мне прикурить! – Женщина слабо рассмеялась. – А теперь почти не болит. Сдохло чудище.

– Очень наглядно, – ухмыльнулся Бердин и почувствовал, что горячая волна накатывает снова, топя безапелляционный рассудок. Доктор посмотрел на проглядывающее сквозь чуть раздвинутые шторы небо. Оно было серым и влажным с розовеющей у горизонта полоской. 'Завтра будет солнечный день' – подумал доктор. Невыносимо захотелось, чтобы лежащая на узкой кровати женщина тоже увидела этот день. Захотелось до зубовного скрежета. До крика. Прежде чем он успел остановить себя, с губ сорвалось:

– Будем опылять ваше чудо-юдо дальше.

Уголки рта Русланы поползли вниз.

– Но химиотерапевт обещал, что это последний курс.