Дашук Алена - Трудная пациентка

– Что НО? – не выдержал Рахматов. Версия доктора казалась ему возмутительной. – Разве не научились мы преодолевать пространство и время, тормозить рост иных реальностей в теле Земли, строить новые планеты?

– Научились, – согласился доктор. – Но не кажется ли вам, что направленность всех наших достижений несколько однобока? Понимаю, борьба с ФАГом одна из основных проблем сегодня. Но также понимаю, что невозможно спасти человечество, не спасая человека. Не это ли хочет сказать нам Универсум? Сколько столетий назад он посылал сигналы в виде той же онкологии. Мы отказывались замечать их. Не замечаем и сейчас. Не потому ли нас уничтожают, что разум, ради которого Homo sapiens создавался, перестал быть главным ориентиром? Мы не слышим своего Родителя – макрокосм. Непослушное дитя способно причинить вред не только себе, но и окружающим. Но Вселенная лишена родительской сентиментальности, она не поставит нас в угол. Не отшлёпает. Она попросту избавится от своего творения, если творение несёт угрозу.

– То есть, вы полагаете, что онкологические заболевания были знаком?

Доктор прошёл к транслятору, набрал код. Рахматов успел прочитать мелькнувшее над трансляционным полем 'Руслана Гольм'.

– Я захватил истории болезней, чтобы поработать с ними. Уверен, очень скоро вы убедитесь, что я совершенно бесполезен вам и вы вернёте меня туда, где я должен быть. – объяснил Бердин. – Однако посмотрите сюда. – В воздухе проявилась модель человеческого мозга. На фоне полусферы черепной коробки распускалось дерево с тонкими, изломанными ветвями. Кое-где ветви бугрились внушительными наплывами. – Это ПЭТ Русланы – позитронно-эмиссионная томография. Одна из тех самых методик диагностики, которым сравнялось вот уж пятьсот лет. – Рахматов с неохотой подошёл к транслятору. Наглядные изображения чужих страданий мнительного Рушана нервировали.- А вот это… – доктор вызвал из голографических недр ещё один снимок – это я нашёл во Всемирной Информационной Сети после нашего с вами разговора. – Над транслятором подрагивал один из тех сканов, какие в изобилии делались со спутников и были Рушану хорошо известны – чуть сплюснутый Земной шар, с разросшимся в нём кустарником ярко-алого цвета. Как и на первой модели, ветки пузырились наростами, сплетались, порождая новые и новые побеги.

– Позитронное сканирование Земли, – определил Рахматов. – Красным обозначены нагуали.

– Совершенно верно, – Бердин угрюмо смотрел на точно отражавшие друг друга модели. – Не правда ли, похоже? Не знаю, случайно ли такое совпадение, но заставляет задуматься.

Что ответить Рушан не нашёлся. Теория доктора вдруг перестала казаться ему утопией, стала зримой и выпуклой.

Аристарх Щёткин не сомневался, что именно ему удастся сломить сопротивление Шестого. В конце концов, должен же тот понять всю значимость дела, коль уж сам президент ВКБГА взялся за ликбез.

Щёткин остановился, вдохнул полной грудью пахнущий озоном, словно после хорошей грозы, воздух.

– Эмерия первая рукотворная планета. Опытный образец, так сказать. И весьма удачный. Как вам кажется?

– Да, здесь красиво, – вынужден был согласиться доктор. – Но почему Эмерии нет в эмиграционных списках 'челноков'?

– Это узкопрофильная планета, – торопливо ответил Щёткин. Поворот разговора ему не понравился. – Здесь ведутся разработки, требующие огромных затрат, соблюдения высокой точности и некоторой секретности. Но… – Президент цепко глянул на Бердина. – Если вы согласитесь сотрудничать с нами, любые двери на Эмерии будут для вас открыты. И не только на Эмерии.

– Заманчиво, но я не привык заглядывать в чужие окна, – хмыкнул Леонид Сергеевич. – Тем более, когда в собственном доме пожар.

– А не мешало бы заглянуть, – холодно произнёс Щёткин. – Вероятно, именно у соседа вы увидите в углу нечто, что заставит вас изобрести помпу. – Некоторое время шли молча. Наконец, Аристарх счёл, что взаимные колкости не лучший способ добиться ожидаемого. – Безусловно, если в процессе работы появятся вопросы, вы можете обращаться с ними напрямую к любому из ваших будущих коллег.

– У меня есть выбор? – криво усмехнулся Бердин.

– Нет, – улыбнулся Щёткин.

Они прошли в похожую на японскую пагоду беседку, где уже был накрыт кофейный столик.

Бердин внимательно изучал каплю кофе, медленно растекающуюся по блюдцу. Щёткин ему не мешал. Заговорил доктор нескоро.

– Поймите меня правильно, Аристарх Леонович. Я рад бы помочь, но просто не могу породить идею, столь далёкую от областей знаний, которыми владею. Я могу всю жизнь проторчать на вашей чудесной планетке, предаваясь размышлениям, но так и не произведу на свет сколько-нибудь полезную мысль. Отпустите меня, пожалуйста. Меня ждут больные.