Дмитрий Биленкин - Тень совершенства

Дмитрий Биленкин

Тень совершенства

Мерный, даже в тишине едва уловимый гул пронизывал каюту, и только он напоминал о действующем неподалеку вулкане, перед мощью которого жалкой искрой померкла бы любая Этна, ибо там, за отсеками и нейтридными переборками, рушились квантовые основы самой материи. Спящего в каюте, как и весь экипаж, этот доатомный огонь распада нес сквозь абсолютный холод межзвездья, от которого человека отделяли столь немногие метры корабельной оболочки и воздуха.

Для Виктора Кошечкина заканчивалась очередная ночь, которая здесь была такой же условностью, как утро, день или вечер. Вязкий, засасывающий сон никак не хотел отпускать, и только настойчивая побудка элсекра заставила пошевелиться, открыть глаза и моргнуть. Напротив постели в космах тумана всплывало солнце, свет мглистым веером дробился в ветвях, осеребрял упругие капельки росы, вдалеке долбил дятел, а за травой и валежником плеском рыбы давало о себе знать укромное озеро. Морщась, Виктор выпростал руку, щелкнул выключателем, и там, где только что была земля, встала глухая стена крохотного помещения, в котором рационально учтен каждый кубодециметр пространства. Вялое тело не хотело вставать, саднило горло, тяжелая голова сама собой клонилась к подушке. "Все мое ношу с собой, досадливо подумал Кошечкин. - Включая вирусы".

И верно, они набрасывались на человека даже среди звезд. Следовало пойти в медотсек и тут же покончить с болезнью, но Виктор решил, что делать он этого не станет. Конечно, там он избавится от недомогания за пять минут, но так недолго растренировать волю и тело; значит, если ты можешь покончить с болезнью сам, то и должен. Решив так, он твердо скомандовал организму прекратить это безобразие, велел чему-то там в себе сконцентрироваться для удара по всяким вирусам и микробам, почти физическим усилием мысли вогнал саднящее горло в жар, отпустил горячую волну, так несколько раз подряд. И к черту вялость, никакой вялости нет, все это только игра расслабленного воображения!

Вот уже лучше. Вялость изгнана из мыслей и чувств, установка на победу задана, лимфоциты, или как их там называют, с развернутыми знаменами атакуют противника, остальное довершит работа, которая, что ни говори, все-таки лучшее из лекарств.

Кошечкин вскочил, живо оделся и выходя принял осанку, которой мог бы позавидовать офицер тех времен, когда еще существовала армия. "Все-таки любопытно, - подумал он мельком. - Во мне, как и в любом человеке, хватает всяких зловредных микрозверюг - и ничего, здоров. А иногда - нате вам... И причин вроде бы не было, а сорвались с цепи. Надо бы спросить, почему так случается..."

Однако, войдя в кают-компанию, Кошечкин обнаружил, что все уже позавтракали и разошлись по своим рабочим местам, лишь Басаргин, сидя в углу, допивал кофе, но у того никакого рабочего места и не было.

- Рад вас видеть, - поднимая крутолобую голову, приветствовал Басаргин. - Как поживают ваши "мышки-блошки"?

- Нормально, - осторожно ответил Кошечкин, так как из всех членов экспедиции Басаргин был ему менее всего понятен. Ясно, чем занят астрофизик, вакуумщик или биолог. Но философ? Философы, насколько он знал, предпочитают осмысливать мир в тиши своих кабинетов.

- И хорошо, что нормально, - кивнул Басаргин. - Хотя, собственно говоря, меня больше интересует не это.

- А что же? - с усилием спросил Кошечкин.

- Видите ли, - Басаргин аккуратно промокнул рот салфеткой и отложил ее в сторону. - Вы - стармех, вы заняты своей машиной, ее состоянием, функционированием и тому подобным. Объект же философии - это, скорей, рефлексия, мысль о мысли, в данном случае ваше, субъекта, отношение к машине.

- Машина есть машина, - отрываясь от еды, сухо сказал Кошечкин. Двигатели должны работать как чадо, вот и все о них мысли.

- Нет, - покачал головой Басаргин. - Это вам только так кажется, вы как-нибудь приглядитесь к себе на досуге. Кстати, можно нескромный вопрос?

- Да, пожалуйста...

- Вам никогда не хотелось сменить фамилию?

- Нет. А зачем?

- Ну как же? - взгляд Басаргина весело сощурился. - Ведь как иные фантасты называли своих героев-звездопроходцев: Федор Икаров! Спартак Прометеев! Звучит, и как победительно! Перед таким расступаются звезды, ему самой судьбой уготовано быть капитаном и покорять Вселенную.

- Нет таких фамилий, - буркнул Кошечкин. - И таких самодовольных болванов у нас тоже нет. А если мое имя кого не устраивает, то...