Уолтер Йон Уильямс - «Если», 2002 № 07

В той духовной обстановке, которая к середине 80-х создалась в издательстве (с частым поминанием всуе имени классика), его «Туманность Андромеды» хотя и переиздавалась огромными тиражами, но смотрелась, честно говоря, странно.

Ну ладно, Дар Ветер — наш, славянин, родная русская душа. Веда Конг — похоже, тоже из близких по крови ариев. Ну, а всякие там Рены Бозы, Эрги Нооры — они-то каких кровей? Уж не из проклятого ли безродного племени, не дававшего покоя новоявленным «славяно-ариям»… А один из «начальников» в ефремовской утопии — так тот вообще, прости Господи, черен, как квадрат Малевича! И вообще: что это за светлое будущее — без крови и почвы, границ и наций, лаптей и щец, родимых берез и церковных погостов?

Шутки шутками, но во времена медвежьего нашествия на «Молодую гвардию» доносы-приговоры на авторов посылались в соответствующие инстанции и за меньшее. Ефремова же печатали и прославляли, словно не замечая, что и его мир будущего все больше напрашивается на оргвыводы и кадровые решения.

И уж совсем невероятной была реакция на творчество писателя со стороны монолитной группы фанатов, которых тогда называли «ефремистами». Это были молодые и не очень люди, технари и гуманитарии, воспринявшие слова Учителя не как догму, а как руководство к действию. Они деловито начали создавать кружки по углубленному изучению его Книги и творческому претворению ее в жизнь.

В «Молодой гвардии» их сначала всячески привечали и ставили в пример другим фанатам, начитавшимся Стругацких и прочих. Но быстро спохватившись, постарались спровадить. К тому времени на самом верху уже были утверждены планы окончательного разгрома «не нашей» фантастики и ее подрывных центров — КЛФ. В этой ситуации организованные группы чудаков-идеалистов, всерьез и целенаправленно решивших строить светлое будущее по Ефремову — без национальной розни, ксенофобии, несвободы и единомыслия, — откровенно путались под ногами, дискредитируя своим присутствием план намеченной операции.

Мое собственное отношение к этой книге разительно менялось со временем, порой выделывая сложные кульбиты, но уважительное удивление не покидало никогда.

Ведь как ни относись к роману, без него не мыслима советская фантастика. Лучшие ее произведения, правда, родились как раз в спорах с утопией; и при всем колоссальном авторитете Ефремова никто из шедших следом тропы учителя не выбрал, предпочитая торить собственную. Однако значения ефремовского романа это никак не умаляет.

Гете как-то сказал: «Смелые мысли играют роль передовых шашек в игре; они гибнут, но обеспечивают победу». Книга Ефремова пробила стену. А действия тарана никогда, ни в какие времена не отличались изяществом; однако благодаря ему обычно успешно завершался приступ. Главное — проделать брешь в твердыне. В образовавшийся пролом хлынули боевые порядки молодой советской фантастики. Пошел отсчет ее времени.

Наш журнал неоднократно рассказывал о зарубежной фантастике и ее авторах. А как представлена наша НФ за рубежом? Издают ли ее там и какие из российских фантастов пользуются наибольшим успехом? Ну вот хотя бы в странах бывшего содружества. Польский библиограф специально для «Если» подготовил обзор о российской НФ в Польше.

Первое мое знакомство с российской фантастикой состоялось в 1983 году. Мне только что исполнилось десять лет, и я прочитал второй в моей жизни — после «Астронавтов» — роман Станислава Лема («Эдем»), когда мой отец подсунул мне «Трудно быть богом» братьев Стругацких. Он сказал, что роман должен мне понравиться, но помещенную там же повесть «Второе нашествие марсиан» я могу понять не до конца. Он оказался прав: «Трудно быть богом» я проглотил за один присест, «Второе нашествие…» сумел оценить лишь несколько лет спустя.

На сегодняшний день в Польше вышли переводы почти всех произведений братьев.

Не меньше я люблю прозу Кира Булычева. Мое уважение он снискал прежде всего благодаря Гуслярскому циклу (в польском переводе опубликована примерно половина произведений из этого сериала), а также романам: «Город наверху» (забавно, но роман был опубликован сперва в Польше и лишь затем, в 1986 году, на родине автора), «Агент КФ» и «Поселок». Булычев также является одним из немногих российских писателей-фантастов, произведения которых регулярно издавались в Польше и в постсоветские времена. Если добавить к этому полтора десятка других рассказов, помещенных как в авторских сборниках («Люди как люди», 1976; «Ретрогенетика», 1983; «Письма из лаборатории», 1984), так и в ряде антологий, можно смело утверждать, что творчество Булычева — по крайней мере этого периода — хорошо известно польским любителям фантастики.