Наталья Ручей - Миндаль для Белки

Изобразив очередной поклон, и не глядя в сторону Гейдж, слуги скрылись за дверью.

Граф несколько минут просто смотрел на девушку, не ожидая вопросов и не спрашивая сам. Он понимал, что мог спровоцировать страх своим напором, однако, предполагал, что мисс Карлейн, если не влюблена, все же испытывает к нему симпатию. Это сделало бы их брак более крепким.

Он был скор на расправу, порой перегибал палку – словом, описывая свои недостатки ранее в этой же комнате, ничуть не преувеличивал. О некоторых умолчал, надеясь, что с ними его супруге не придется столкнуться. Более того – уповая на это.

Маленькая мисс заслуживала того, чтобы ее проучили, но его будущая супруга могла снискать снисхождение.

Лорд Сейвудж подошел к столу, подняв крышку с одного из блюд.

– Милая, – сказал он, не оборачиваясь, – твоя горничная утверждает, что ты чувствуешь себя слишком слабой, чтобы спуститься к ужину…

Гейдж смотрела на его спину. Час ночи, полутьма, посторонний мужчина, к тому же полуобнаженный, под столом, в позе, в которой невозможно представить джентльмена – такой была первая встреча спустя десять лет. Видит Бог, тогда, в библиотеке, видя его обнаженную грудь, она ощутила слабость в ногах и усиленное сердцебиение – ни капли страха. Она смотрела в его глаза, в которых благодаря слабому освещению, отражалась ночь, и испытывала сильнейшее желание остаться.

Сейчас она в своей комнате, зажжены более десяти свечей, лорд Сейвудж стоит спиной, а ее сердце выпрыгивает из груди от страха. Единственное желание отражалось с каждым ударом – уйти, спрятаться, сейчас. Гейдж поджала колени – так сильно они дрожали.

Если бы у нее были миндальные орешки, она бы не сидела, не ждала, опустив голову и замирая, прислушиваясь к его дыханию. Она так сильно хотела приблизиться к нему, что пальцы ног свело судорогой.

Гейдж закрыла глаза.

Она чувствовала его злость, разочарование. Женщина, которой сделали предложение, ссылается на болезнь и прячется. Если бы она осмелилась, то сказала, что мечтает провести этот вечер с ним.

Если бы…

Гейдж открыла глаза. Лорд Сейвудж стоял у окна, всматриваясь в темноту. Она досчитала до пятидесяти ударов сердца, прежде чем он обернулся. Когда их взгляды встретились, Гейдж отбросила одеяло в сторону и сделала неуверенный шаг.

Она знала, что предстала почти обнаженной, что ночная рубашка, какой бы необъятной ни была, не в состоянии скрыть ее форм.

Она сделала еще шаг. Он имеет право знать.

Граф распахнул объятия, и Гейдж сделала третий шаг, прячась в его тепле, наслаждаясь стуком сердца. Его пальцы нежно прошлись по ее волосам, вернулись к талии и замерли.

Лорд Сейвудж понимал, что своим пребыванием в комнате девушки ставит ее репутацию под удар. Его тело, точнее, его нижняя часть, начавшая увеличиваться и пульсировать, молила нанести удар как можно скорее.

Он отстранился.

– Нам обоим стоит поужинать.

Гейдж отрицательно покачала головой. Она ведет себя глупо, но когда рядом мужчина, которого любишь, его руки согревают плечи, а взгляд искрится обещанием, приличия попираются. Она дала ему возможность увидеть свою фигуру практически без одежды, дала шанс передумать – его руки и то, что максимально отличает мужчину от женщины, развеяли сомнения. Они дарили тепло и желание.

– Помнишь, – подходя к столику, уставленному блюдами, спросил граф, – я говорил, что не люблю, когда со мной спорят?

Он усмехнулся, заметив, как воинственно приподнялся ее подбородок.

– Я забыл добавить, – продолжил он, – что у тебя всегда будет возможность со мной договориться.

– Вот как?

– После свадьбы дебаты мы можем вести и без одежды, – это даже приветствуется, – но сейчас тебе стоит что-то накинуть.

Гейдж вспыхнула. Откровенная картина совместного времяпровождения разлилась бальзамом по самолюбию. Она скрылась за ширмой, зная, что сейчас это кажется смешным. От волнения долго не могла попасть в рукава, еще дольше не решалась выйти с оголенной спиной, но десяток маленьких пуговичек – слишком большая проблема для любой леди.

Когда Гейдж вышла, щеки ее были еще более насыщенного розового цвета, волосы представляли собой гриву бесхозной лошади, а темно-серое платье с несколькими бледными ромашками на груди, окончательно убеждало, что перед вами крайне стеснительный конь в яблоках.

Превозмогая приступ смеха, граф заставив свои пальцы выполнить непривычную для них работу, отметив, что раздевать леди – процесс более увлекательный.