Сергей Гусев - Лодка за краем мира

Земля или я… Возвращение или Мельница…где Эмма…жива ли она?

Чем соединить их все? Тряпица подойдет. Прицел размах, глубокая дуга… пневмоудар, как от лопнувшего детского шарика.

И звон рассыпающегося зеркального стекла, клокочущий вой пара, выходящего в тонкое отверстие.

И темнота…И, вдруг, огромное облегчение, воздух врывающийся в легкие. И треск обрушивающихся в темноте стволов. И тонкий светлячок огонька там, впереди. Он ползет, ища ее – жива, кажется, жива!

– Ты остановил ее? – чуть слышен ее шепот

– Да… Мельницы Зла больше нет…

Дорога к светлячку заняла вечность. Мир был пуст и никчемен, мир был первозданен. В нем еще не было места ни для звука, ни для света. Время и материя свернулись в плоскость, и все, что он мог делать – это идти по ней в никуда, надеясь, что там, у края плоскости, есть что-то кроме пустоты.

Порой ему мерещилось, что он просто стоит на месте, и светлячок впереди – лишь остаток его собственной жизни. Маячок, теплившийся в светлом пятнышке, – его душа, покинувшая тело. И тогда он слушал звук ее сердца, бившегося у его груди. Она дышала, она была, она существовала, и значит, был и он, и он делал следующий шаг.

Все прекратилось быстро, он услышал лязг, потом грохот, потом появился звук, а вместе со звуком светлячок стал солнечным лучом, вернувшим его из плоскости обрушенного в привычную реальность.

Комната, круглая и очень светлая и двери – множество дверей, больших и прозрачных. Вот площадь Коронации в Холленверде, вот подвал в оружейной лавке в Сионау, синяя, как текущая вода в ручье, трава у Лиловых скал…

А вот и Земля – крошечная деревенька, затерянная высоко Альпах, средневековая колокольня, посеревшая от седины прошедших веков. Дверь к дому. Значит, пришло время, и мы сможем вернуться. Нужно лишь открыть дверь, и в грудь ударит упругая струя горного воздуха, прели, цветов. Он приложил пальцы к прозрачному стеклу, поверхность задрожала, раскручивая круги, как потревоженная вода. Зашелестел ручей и прощебетала вдали птаха, зашуршали опавшие листья, перекатываемые ветром.

– Макс! – крик остановил его, он обернулся. На другой стороне комнаты стоял барон Бома, в разорванном в клочья платье, на его плече висел без сознания окровавленный Стени.

– Что Вы встали истуканом! Мичман ранен, я еле уволок его из этих чертовых веток, когда погас свет. Я кинулся бежать за вами и нашел его – ветки уже обвили несчастного. Опоздай я – они бы сожрали бы его. А дальше такая свистопляска была – все вокруг сжималось, я тащил его на себе, демон знает куда! Шел по узкой тропинке, все вокруг падало… Я многое повидал, но тут уже думал, что не выберусь, что мне конец. Однако, Великое Небо услышало мои молитвы – и вот я здесь, и Вы, и Эмма! Ну-ка помогите мне отволочь его.

Вдвоем они подхватили раненого моряка и перенесли его ближе к девушке.

– Что это за двери? – барон повеселел, и к нему вернулась уверенность в себе.

– Кажется это выходы в мир – ответил Макс.

– Так что мы медлим? Вот Холленверд, вот Сионау! Или в моих глазах чертова слизь?! Нужно быстрее выскользнуть из этой демонской мышеловки, пока нас не расплющило, как мышат.

– Да, барон, но одна из дверей ведет домой, в наш мир на Земле.

– В ваш? – барон никак не ожидал подобного ответа. Помедлив, он добавил, – Понимаю Вас, Макс, вы так долго ждали. Хорошо, помогите мне хотя бы с мичманом и уходите, это шанс для вас. Он накинул руку мичмана себе на плечо:

– Берите его…, – они вдвоем подхватили тело моряка, – Так, вот это Сионау. Думаю, туда. Он подошел к стеклянной двери, ведущей в подвал оружейной лавки.

– Вот…ну, теперь пора, Макс, пора проститься…, Не серчайте на нас, мы…в общем…, – на него накатил приступ сентиментальности, он протянул свою огромную ладонь в рукопожатии, и на щеках его блеснули скупые слезы.

– Прощайте, барон… – и в этот момент он заметил, что пространство комнаты сворачивается листом папирусной бумаги, обгорая по краям алым свечением, поглощая материю и время. Уничтоженная Мельница сжирала своих создателей и все, до чего могла добраться. Шаман был прав, лодка, отвязанная от края мира, исчезала.

Волна огня смыкалась, до нее оставалось не больше полусотни метров… и на другой стороне, у края наступающего огненного фронта, уползая от набегающего небытия, корчился с перебитыми ногами капитан Берроуз!

– Помогите!… Макс…

Он знал, что делать. В два прыжка он преодолел расстояние до раненого, и, достигнув его, услышал крик девушки за спиной: