Дмитрий Биленкин: Весенние лужи

Дмитрий Биленкин

Весенние лужи

Жизнь - это ожидание. Ждут все, всегда и всего, начиная с первых капель материнского молока и кончая последней надеждой на исцеление. А меж этим такое обилие всякого, что давно сосчитаны звезды нашей Галактики - и до сих пор нет ответа, сколькими желаниями обременены наши души.

Чудо на этой ярмарке ожиданий - товар особый и неприметный. Кто упомянет о нем наряду с любовью, успехом и даже удовольствием от бифштекса? Но если вглядеться, то вера в чудо, желание чуда постоянны в нас: вдруг, ну а вдруг... Правда, с возрастом копится разочарование. Где они, эти всеозаряющие, невероятные, с неба падающие подарки судьбы? Не считать же чудом шальной выигрыш в какой-нибудь лотерее! Вообще, оглядев историю нашего рода, сможет ли кто-нибудь назвать пусть одно, самое крохотное, зато несомненное чудо?

Странно все-таки устроен мир... В нас теплится неизбывная жажда чуда, законы природы оставляют им место (вплоть до разрешения холодной воде самопроизвольно вскипеть в обычном графине), а подлинные, беспримесные чудеса, судя по всему, не случаются, ибо та же вода еще ни разу не воспользовалась своим правом беспричинно взбурлить на глазах изумленной публики, да и по канонам теории вероятностей столь нечаянная игра ее молекул возможна лишь во временных пределах существования Вселенной, то есть практически нигде и никогда, хотя, с другой стороны, среднестатистически воде дозволено сбрендить таким образом в любой миг и в любом месте. Хоть в этом графине!

Смешней и обидней всего, если при этом в комнате никого не окажется...

А если и окажется?

Наша история вам, конечно, известна, о ней упоминается даже в учебниках. Но я расскажу о том, что не попало в научные публикации. И не только потому, что здесь много личного и эмоционального, а то и другое изгоняется из научных сообщений с тем же рвением, с каким в старину изгоняли нечистую силу. Нет, дело не только в этом...

Задание у нас тогда было самое обычное: возле звезды, имеющей в силу своей незначительности лишь порядковый номер, надлежало смонтировать очередную вакуум-станцию. И заодно обследовать одну тамошнюю планетку, что могло скрасить рутину и даже возвести нас на пьедестал первопроходцев, если бы не два обстоятельства: во-первых, планета более всего походила на обледенелый булыжник, а во-вторых, ее, хотя и бегло, уже обследовали.

Впрочем, мы и не гнались за лаврами. Изречение "Чудес не бывает!" давно стало ходовым в нашей компании, а приучил к нему Василенко, у которого бутерброд всегда падал маслом вниз, что побуждало его, качая головой и подергивая вислый чумацкий ус, бранить "закон мировой подлости". Так и привилось. Чудес не бывает! Мы поминали это заклинание, разыскивая всякие куда-то подевавшиеся мелочи, которые "вот только что, не успел отвернуться, были на месте", употребляли его, когда что-то не должное ломаться ломалось и еще во множестве других случаев, то есть почти каждодневно. Что за жизнь, если вдуматься: у меня десятки раз отлетали пуговицы и, заметьте, всегда некстати, и хоть бы одна пришилась сама собой! Нет, наш мир устроен настолько бездарно, что само собой осуществляется лишь плохое, поэтому жить здесь трудно, а созидать - тем более.

Хотя тем больше чести. Не с богами сражаешься - с поломками борешься, пыль изгоняешь, второму началу термодинамики противостоишь. Лишь творческое созидание удерживает жизнь от растекания болотом, где хорошо одним только подонкам, и то лишь до тех пор, пока им есть на ком паразитировать, пока они всех творящих не передушили. Правда, столь известный философ, как Ирма Бреннер, утверждает - и многие женщины с ней согласны, - что труднее всего просто жить, и как раз по этой причине мужчины рвутся прочь от семейного очага ко всяким там звездам и поют дифирамбы творчеству. Не знаю, не знаю, в молодости я, конечно же, счел это мнение отрыжкой консерватизма, теперь я не столь категоричен...

Простите! Я заболтался, это, должно быть, старческое уже. Все-все, перехожу к делу.

Пока мы возились с главным предприятием, то есть с вакуум-станцией, работа шла как надо, без срывов и неожиданностей. Техника она техника и есть: что автомобили клепать, что наши межзвездные станции ладить - были бы опыт и мастерство, остальное приложится. Все поначалу и далее шло гладко, хотя и несколько однообразно, ибо планета, повторяю, более всего напоминала обледенелый булыжник, неизвестно зачем кружащийся в пустоте и космическом мраке. Самое удручающее, что на этой оледенелости некогда плескались океаны и, судя по палеонтологическим находкам, бурлила жизнь. Но это было примерно миллиард лет назад, а ныне глаз видел лишь камень да лед, лед да камень. Чаще всего спокойное, уныло прозрачное, словно простерилизованное небо, морозы, хуже чем антарктические, ощущения безотрадности - я понимаю первооткрывателей, которые даже не потрудились как-нибудь назвать эту планету.