Дмитрий Биленкин - Весенние лужи

Но углом расходящийся след на воде не померещился нам, вскоре мы его снова увидели...

Наконец и сам виновник переполоха был схвачен! Им оказался треугольный, совершенно плоский, размером с ноготь мизинца зеленоватый жучок, при других обстоятельствах способный вызвать восторг лишь завзятого энтомолога. Но тут! Обретя это чудо-юдо, мы почувствовали себя в сказочном Зазеркалье, где березы летают, а жабы играют в футбол.

То ли, однако, нас ждало впереди! Вы когда-нибудь держали в руках чудо, исследовали, препарировали его? При всей заманчивости это занятие, уверяю вас, выявляет врожденную недотепистость человеческого ума, который, приглядываясь к Вселенной (или к себе самому), различает, как правило, одни лишь банальности, отчего столкновение с глубокими свойствами мира опять же, как правило, повергает нас в шок. Первые же лабораторные анализы существа оглушили нас известием, что наш якобы жучок исправно осуществляет фотосинтез, то есть является эдаким самодвижущимся, целеустремленно гребущим лапками травяным листиком!

Вдобавок он существовал в единственном числе. Не как одиночная особь, понятно, - в лужах удалось найти и поймать еще несколько "жуколистиков", но более в талых водах не было ничего - даже вирусов и бактерий. Своей персоной наше чудо-юдо представляло всю биосферу, да оно и было ею! Буквально, так как в организме "жуколиста" отыскались свои, домашние микроорганизмы...

Существо - биосфера, вы представляете! Одно-единственное на планете! Своеобразный "ноев ковчег", крохотный и недолговечный, тем не менее уцелевший и странствующий добрый миллиард лет! К черту летели какие-то биологические закономерности, а то и законы, ну и ладушки! Что нам законы, без них чудесней...

Чудо пьянит, уж поверьте. Лишь Василенко тяжело переживал это попрание основ, ведь он единственный среди нас был медико-биологом, и надлежащие научные представления прочно въелись в его душу. Мы же экзаменов по биологии не держали, тяжким трудом эти знания не оплачивали и, натурально, чувствовали себя, как дорвавшиеся до праздничной свободы мальчишки, ведь в глубине души - чего скрывать! - не очень-то мы любим законы природы, поскольку видим в них ограничение собственной воли. Опять же не нас тяготила ответственность; не нам, профанам, предстояло расхлебывать эту кашу, не нам!

Зато и не наши имена будут высечены на скрижалях науки, ибо, согласно правилам и традициям, наш друг мог назвать чудо-юдо своим именем, так, чтобы отныне в веках торжественной латынью звучало какое-нибудь там "насекоморастение Василенко". Тут призадумаешься. Как же так? Сидит напротив твой старый приятель, теребит пышный ус, и знаешь ты его как облупленного. Ну, славный малый, но звезд с неба никогда не хватал, пороха не выдумает, и даже у той лужи задержался скорей я, чем он... А теперь! Теперь за ним эпохальное открытие, он светило науки, и все благодаря случаю, чуду, можно сказать... Да-а! Оно, конечно, "случай находит подготовленного", но так же, как Василенко, и даже лучше, подготовлены тысячи людей. Это что же, лотерея, выходит?

Впрочем, кто сказал, что объективно, вне человека существует какой-то "закон справедливости"? Нет такого закона в природе, только мы поставили перед собой эту цель; оттого, быть может, так тяжела к ней дорога.

Извините, я снова отвлекся...

Согласно методике, после кропотливого описания и исследования надлежало сравнить морфологические и прочие признаки чуда-юда со свойствами всех известных земных и неземных существ. Это важнейшее правило системного анализа и вообще научного подхода к явлениям жизни, ведь без такой операции даже самоочевидный как будто факт (солнце всходит и заходит, к примеру) еще не факт, а воздушный шарик, ибо прав, трижды прав безымянный остроумец двадцатого века, который провозгласил: "Дайте мне два факта, и я проведу через них сколько угодно прямых!"

Стоит, однако, заметить, что в том добром старом двадцатом веке упомянутая операция системного сопоставления могла, чего доброго, отнять у человека полжизни. Теперь же Василенко всего-навсего требовалось ввести признаки уникума в бортовой компьютер, где наряду с прочим хранились данные не только о всех букашках и травках, слонах и тахоргах, но даже о несуществующих гномах. А далее сравнение шло автоматом: сиди и попивай кофеек!

Эх, что бы сказал Линней. И даже Николай Вавилов.

Василенко так не терпелось завершить дело, что он даже не вышел к обеду, хотя дежурным поваром в тот день был сам капитан и, следовательно, на второе ожидались его фирменные шкваронки.