Абрам Палей - Остров Таусена

Неуютная, ветреная, облачная ночь спустилась на остров.

Начал накрапывать дождик, а кучка людей все еще стояла в темноте на берегу маленького залива.

Глава 17

Опять у Миронова

В колхозе "Победа" уже знали из радиопередач, что Цветков и Гущин нашлись живыми и невредимыми на неведомом острове и летят к ним вместе с академиком Таусеном, который считался давно умершим. Шумная толпа собралась на берегу.

Ракетоплан сел в гавани, подрулил к самому берегу, ярко освещенному электрическими фонарями.

Первым вышел из машины Таусен, медленно, осторожно ступая по мягкому песку.

- Шагай смелее! - крикнул кто-то из толпы. - Сухая вода!

Таусен остановился.

- Не понимаю! - громко сказал он. - Как это сухая вода?

- Сухой водой у нас отлив называют, - объяснил кто-то.

- Товарищи, а ведь это и есть академик Таусен! - сказал другой голос.

Из толпы вышел невысокий человек. Он потряс руку Таусена и представился:

- Председатель колхоза Миронов.

Таусен молча ответил крепким пожатием.

К Миронову уже подходили Цветков и Гущин.

- Живые, живые! - говорил Миронов, обнимая их поочередно и целуя в щеки.

Москвичи почувствовали при этом объятия угловатость и твердость его искусственной левой руки.

- Живые, живые! - повторяли они, обнимая Миронова.

Вышли и два последних пассажира ракетоплана.

Вдруг толпа в ужасе шарахнулась: из машины большим прыжком выскочил Отто и остановился, рассматривая незнакомое общество.

И без того страшный по размерам, да еще без левого глаза, пес казался чудовищем.

- Ай, - завизжала какая-то женщина, - что же вы его не держите?

- Это медведь! - крикнул кто-то из мужчин.

Еще одна женщина взвизгнула.

- Тише! - сказал Миронов громким, хотя и дрогнувшим голосом. - Не бойтесь, он наверняка ручной, а то бы разве взяли его?

- Конечно! И притом это вовсе не медведь, а просто собака, - объяснил Таусен.

- Ну да, как бы не так! - возразил кто-то из колхозников.

Но Отто, словно подтверждая слова своего хозяина, залаял так оглушительно, что поморы сперва испугались, а потом весело расхохотались.

- И впрямь собака! - воскликнул тот же колхозник, который принял Отто за медведя.

Кнуд нес в руках клетку с крошечным оленем. Но всех так ошеломил Отто, что на клетку никто не обратил внимания, как и на банку с тюленем в руках Иринина.

Цветков с беспокойством оглядывался кругом: а где же Рашков?

В это время кто-то положил руку ему на плечо. Цветков обернулся и увидел своего учителя.

- Простите, Юрий Михайлович, я задержался у телефона - говорил с институтом...

Рокочущий басок звучал ласково, и Цветкову стало вдруг неловко, что всемирно известный ученый, пожилой человек, такой занятой, оставил институт, свою работу - пусть на неделю, - чтобы встретить его, что он, Юрий, причинил столько волнений и ему, и матери, и всем...

"Но он же не меня одного встречает", - думал, оправдываясь перед самим собой, Цветков.

К Рашкову подошел Таусен.

Они познакомились.

- Второй раз я в России, - глухо сказал Таусен. - И в этот раз после того, как она спасла мир... А у вас, господин Рашков, я должен просить извинения.

- Да за что же? - удивился Рашков.

- За то, что я плохо подумал о вас... Ну, хорошо, теперь все будет ясно, засмеялся он.

Гущин и Цветков впервые услышали его смех; он был какой-то отрывистый, непривычный.

Прибывших засыпали расспросами, им пожимали руки, их обнимали.

Наконец Миронов скомандовал:

- Пошли к жилу! Это что за порядок - гостей у воды держать?

Рашков отыскал Гущина и крепко пожал ему руку.

Все направились к поселку.

По дороге Таусен обратился с просьбой к Миронову устроить привезенных животных.

- Это собаку?

- Не только.

Таусен подозвал Кнуда и Иринина и показал Миронову оленя в клетке и тюленя в банке. Председатель ахнул:

- Вот так чудо! Рогатая мышка! А лягушка к чему?

- Это не мышь и не лягушка, - сказал Таусен. - Я потом все объясню. Так обещаете устроить?

- Сейчас все будет в порядке, - ответил Миронов и, подозвав из толпы колхозников парнишку, что-то сказал ему, а потом обратился к Таусену: - Не беспокойтесь, всех устроим, как кому полагается.

Пока дошли, успели продрогнуть. В большой избе Миронова их встретило уютное тепло. Стол был уставлен закусками и вином. Высокая худощавая хозяйка, в платке, плотно закрывающем волосы, кланяясь, говорила нараспев:

- Добро пожаловать, гости дорогие, жданные, званые! Не порато богат ужин, порато рады вам!