Дмитрий Львов - Эссе Хоме

И в немудреных ее словах заключалась, воистину голая правда.

Их ночь длилась долго и рассвет не торопился наступать. Когда же он затеплился над горами и морем, наш герой, коему замечание о сыщике напомнила неосуществленную сверхзадачу, отважился спросить о трех пропавших.

— Ты ревнуешь? — Лена рассмеялась. — Напрасно, милый. У меня с ними ничего не было. Просто гуляли… Ты — другой.

И Борис Сергеевич поверил. Кстати, автор тоже. Таким голосом не лгут.

— Писать мне будешь? — спросил он (герой, а не автор, разумеется) и в ответ услышал:

— Нет, не люблю.

— А в гости приедешь?

— В гости? Приглашай.

— Запиши мой адрес.

— Мне он известен.

— Откуда?

— Угадай…

Борис на миг задумался.

— Ты просто заглянула в мой паспорт, когда он лежал на регистрации, — улучил он плутовку.

— Верно, — созналась та, ужасно почему-то развеселясь.

Наблюдая через иллюминатор за серебряными дисками пропеллеров, наш герой с некоторым даже облегчением признался себе, что сыщик из него не вышел. Признался, успокоился и стал думать о Лене, гадая выполнит ли она свое обещание. Надежду вселяла история с адресом — раз узнала, значит приедет. Порадовавшись столь приятному умозаключению, он сладко потянулся и заснул, все-таки бессонная ночь.

Клевал Борис Сергеевич и в автобусе из аэропорта, лишь дома, после душа, проснулся окончательно. Он распаковал чемодан, аккуратно разложил его содержимое по своим местам, заварил свежий чай, выпил его и понял, что заняться ему совершенно нечем. Работа ждала лишь завтра, за окном стояла отвратительная погода, по ТВ гоняли детские передачи, домашняя же библиотека нашего героя была скудна и вся читана перечитана. И тут он вспомнил о соседе. Вспомнил, сложил на тарелку несколько привезенных с юга фруктов и отправился в гости к Лехе.

На звонок ему никто не ответил, но дверь Лехиной квартиры оказалась приоткрытой и Борис Сергеевич шагнул через порог.

Леха лежал на кровати. Был он трезв и худ необычайно, до прозрачности в лице. Увидав Бориса он слабо ухмыльнулся.

— О, сосед прибыл. Во время бляха-муха…

— Что случилось?

— Да, ерунда, понимаешь. Как ты уехал, дня через два я в магазин решил спуститься. Хлеб кончился… А там очередь. Ну, помяли меня немного. Все бы ничего, да эти суки костыль сломали. А без костыля, сам понимаешь, какой я ходок. Короче, довели меня до квартиры два чувака и оставили, да еще и деньги отобрали. Вот лежу. Запасных-то костылей нет.

— А соседи?

Леха только плечами пожал.

Тут Борис вспомнил о дарах юга и протянул тарелку.

— Угощайся…

— Фрукты — это хорошо, — Леха надкусил яблоко. — Только ты бы, Сергеич лучше картошку сварил. Ежели, она у тебя имеется…

Через полчаса кухонной суеты Леха уже пил куриный бульон, благо в запасах нашего героя отыскались кубики — концентраты, на столе перед ним парила вареная картошка, густо политая подсолнечным маслом и посыпанная кольцами лука. Борис же Сергеевич умчался в аптеку добывать новые костыли…

Пара дней усиленного питания и Леха вошел в норму, да так, что по получению пенсии вновь напился и буянил. Словом, все вернулось на круги своя и круги эти, безостановочно вращаясь, отсчитали те фатальные семь дней, что отделяли момент прибытия от исчезновения всех троих таинственно пропавших клиентов "Раздольного".

Настал день восьмой.

Начался он, между прочим отвратительно, ибо Борис Сергеевич был дежурным учителем в смене и одно это не сулило ничего хорошего. Кроме того, в расписании, как на грех, стояли самые трудные классы, а после изнуряющих шести уроков имело место тягостное заседание методсекции, следом за которым возник стихийный педсовет — выяснилось, что ученица седьмого класса на пятом месяцу беременности. И в довершении всего Бориса Сергеевича осчастливил своим визитом Леопольд Аркадьевич Згурский, шумно требуя сатисфакции за двойку по алгебре у "моей дочечьки Александриночки" Дочечька стояла тут же, зыркая на нашего героя глупыми, злыми глазами.

В восьмом часу вечера и в омерзительном настроении Борис Сергеевич добрался до квартиры и, открывая дверь, мечтал лишь об одном: залечь в ванну, а из нее переползти на диван.

Горячей воды не было.

Ну, и пусть, обречено подумал наш герой. Его не хватало даже на злобу. Ну и черт с ним, пойду спать… Он снял наконец тяжелое демисезонное пальто, швырнул его на вешалку и прошел в комнату.

У письменного стола, опершись щекой на руку, сидела Лена.