Галина Панизовская - Выход из одиночества

- Сократите тематику! Ну прежде, разумеется, следует ее расклассифицировать. Нам сказали, что вы как раз сильны в классификации. - Он говорил, брезгливо оттопырив губы.

Жиль смотрел в его водянистые с красными прожилками глаза. В голове мелькнула дурацкая мысль: "Интересно, в каком он чине?" Наверное, следовало встать и уйти. Или хотя бы поинтересоваться, на каком основании этот вояка распоряжается Королевским научным институтом... За спиной в доме играла музыка: директор Дорт встречал гостей. Если бросить тут этого военного господина, останется только хватать такси и мчаться брать билет до Ирпаша.

- Что вы считаете нужным классифицировать? - как можно спокойнее осведомился Жиль.

- Ах, черт возьми! Ну, конечно, темы работ. Вы же сами сказали, что там их чертовски много. Надо просто взять и рассортировать их: вот эта, мол, нам подходит, а эти не нужны - эти в корзинку!

Жиль смотрел на его лицо. У него было кирпичнокрасное лицо, на правой стороне лба торчала большая белая шишка...

- Я хотел бы знать, кому это "нам"?

Лицо секретаря сразу вспотело, из кирпичного сделалось темно-красным. Шишка возвышалась как снежная вершина.

- То есть как?.. То есть...

Но тут он взял себя в руки. Было видно, как он берет себя в руки: он вытянул их вниз и сжал кулаки. На пальцах взъерошились противные неожиданно рыжие шерстинки.

- Вы очень осторожный человек, господин ассистент. Хорошо. С вами будет говорить его превосходительство Советник...

Под конец он даже почувствовал к Жилю что-то вроде почтения.

- Скажите, Тат, кто такой этот Советник?

- Вы шутите? Советник - высшая военная должность в государстве.

- А король?

- Что король? Боже мой, господин Жиль, в вашей провинции все такие дремучие? Король опирается теперь на конду... вот уже скоро пять лет; надеюсь, вы слышали? Единая, неделимая конда, и у нее две главы: Советник и министр ди Визеу...

"Мы, кажется, подходим к делу", - подумал Жиль.

В самом деле, просвещая провинциала, Тат как будто действительно увлеклась этой ролью. А она знала, безусловно знала, кто и зачем вытащил его из тихого Ирпаша.

- Ди Визеу... министр внутренних дел? Или нет, кажется...

- Господи, откуда же вы свалились?

Она смеялась.

- А Советник... Он что, ведает институтом?

Но тут он переиграл. Глаза Тат сузились насмешкой.

- Какой вы глупыш... - Белая рука протянулась, чуть погладила по плечу. - И вообще вы несносны, господин ассистент, ну о чем вы говорите с женщиной?!

Глаза Тат голубели. Длинная нога раскачивала на пальце туфельку.

- Вы совсем не танцевали там, у директора. А я так рассчитывала... Но не оправдывайтесь. Признайтесь... Признайтесь лучше, как вам понравился Кассий Дорт.

- Не очень, - со вздохом признался Жиль.

...Еще в пятницу, роясь в архивном шкафу. Жиль слышал, как Кассий Дорт убеждает кого-то свистящим противным шепотом:

"Профессору ди Эвору пора на заслуженный отдых. Поверьте, ему будет обеспечена истинно королевская пенсия. Да и сам он, поверьте, не беден. Родовой дом. Его отец граф ди Эвор, поверьте, оставил ему... Между прочим, некоторые считают, что он выжил из ума. Да-да. Он просто стал опасен..."

Дальше Жиль слушать не стал. Понятно, конечно, что этот полумертвый старик стал просто памятником самому себе. И это было горько всем, тем более его ассистентам... И, конечно, профессору Эвору лучше было бы не появляться теперь в институте. Сидел бы он в своем замке, раз он у него есть, и принимал бы визитные карточки от почитателей. И ни в коем, случае не принимал бы никого лично. Только карточки. Тогда слава осталась бы с ним до конца дней. Но число оставшихся ему дней сократилось бы. Не пришлось бы вставать через силу, втискиваться в тесный пиджак... Как биолог. Жиль понимал, что жизнь держится на усилии. Сейчас отправлять ди Эвора на пенсию значило просто убить его. Быть просто убийцей... На пенсию надо уходить, когда еще есть силы начать что-то снова.

Дорт, конечно, понимал это тоже...

- Ну-ну, начальство надо любить. - Тат бросила на Жиля голубой взгляд, повернулась, чтоб видно стало ухо, тронула его пальцем. В маленькой белой мочке качалась бирюзовая сережка.

- Вам не кажется, Тат, что ваш Дорт исповедует закон волчьей стаи: съесть раненого вожака?

Он старался говорить спокойно. Внутри что-то тупо ныло. Обрюзгший тупой старик - и это профессор Норман ди Эвор, по книгам которого учились все психобиологи мира? Норманди Эвор - победитель рака. Особенно мерзко было, что это случилось именно с ним - с ученым, пытавшимся доказать сверхъестественную силу человеческой психики. Природа будто смеялась над ним. А тут еще Дорты, мелкие подлецы...