Фредерик Пол - Джем

Они плыли через Широкую Воду, постоянно наблюдая за воздухом, чтобы нападение Верхних Привидений не застало их врасплох. Маленький парус помогал им, но у лодки не было киля. Поэтому, когда ветер усиливался, им приходилось спускать парус и переходить на весла. Шарн-игон чувствовал себя отвратительно, и каждый удар волны причинял ему страдания.

— Если бы не вы, моя жена была бы жива.

— Ты дурак, Шарн-игон! Она же пыталась убить нас. Не наша вина, что она погибла.

— И моя деревня подверглась нападению. Еще одна деревня была уничтожена полностью. Я сам очень болен.

— Поговорим о чем-нибудь другом, Шарн-игон. Поговорим о том обещании, которое кринпиты дали нам относительно нападения на Жирных. Они нарушили свое обещание.

— Во мне говорят горе и гнев, Ахмед Дулла.

— Поговорим о моем горе и гневе. Мы пострадали оба в борьбе против нашего общего врага.

— Пострадали?

— Да, пострадали. После того, как ты, по своей неуклюжести, уничтожил мое радио, я не слышу голосов своего лагеря и не знаю, живы они или нет. Может, они уже погибли!

— Сколько их, Ахмед Дулла?

— Больше десяти.

— А сколько погибло наших? Если считать самцов, то две сотни, а если считать и самок, и детенышей?

Они еще не переплыли Широкую Воду, как Шарн-игон услышал молчание города, который он считал средоточием всей трагедии. Из города доносилось только эхо.

Раньше город всегда издавал звуки — прекрасные звуки. Но теперь Шарн-игон не слышал ничего! Ничего! Он слышал только эхо своих собственных звуков, отражающихся от знакомых холмов, лодок, полуразрушенных зданий, пустых панцирей... И больше ничего.

Город был мертв.

Ядовитое Привидение Дулла что-то говорил ему, и Шарн-игон с трудом выделил слова:

— Еще одно нападение! Город пуст. Гризи вернулись, чтобы завершить дело.

Шарн-игон не мог отвечать. Тишина обрушилась на него, такая глубокая, что даже Ядовитое Привидение удивилось:

— Ты болен? Что случилось?

С огромным усилием Шарн-игон ответил:

— Ты уничтожил мой город и моих друзей.

— Я? Нет! Не я и не люди Народной Республики. У нас нет столько сил, чтобы сделать это. В этом повинны Гризи!

— От которых ты поклялся защищать нас! — Шарн-игон поднялся на ноги, зависнув, как башня, над Дуллой. Тот вскрикнул от страха. Но Шарн-игон не напал на него. Он выбросился из лодки. Здесь было мелко. Шарн-игон встал на илистое дно, чтобы его дыхательные отверстия были над водой. Он пошел к берегу, вспенивая воду. Трагедия поразила его. Мертвы! Все мертвы! Улицы пусты, только высохшие панцири валяются на них. Дома пусты. Нет ни самцов, ни самок, ни детей.

Дулла звал его из лодки, махая руками:

— Шарн-игон! Теперь мы братья по несчастью. Больше чем раньше, мы связаны с тобой.

— Все мои братья мертвы.

Шарн-игон повернулся и прижал Дуллу к стене разрушенного здания.

— Мне нужны новые союзники, Ахмед Дулла.

Шарн-игон навалился на него. Дулла заметил опасность и попытался ускользнуть, но было поздно. Его скорости уже не хватало, чтобы увернуться от удара тяжелой клешней по голове.

Убедившись, что Дулла мертв, Шарн-игон оставил его и побрел между пустыми панцирями, которые когда-то были друзьями. Он остановился отдохнуть возле стены лавки, которую он раньше часто посещал.

Он чувствовал удовлетворение от смерти еще одного Ядовитого Привидения. Но боль подступила к нему внезапно. Конечности его болели, все тело болело, казалось, панцирь слезал с него. Ему еще было не время. Но оно наступило, в этом не было сомнения. Один, в открытом пространстве, которое когда-то было его домом, без кого-то рядом, чтобы позаботиться о нем, пока он был беспомощен, он начинал менять панцирь...

В час тридцать майор Сантангело вместе с пилотом третьего корабля вошел в палатку.

— Хорошие вести, Мэгги. На Плохих Холмах нашли уголь. В двух километрах отсюда. Кроме того, мы можем сжигать биомассу и дерево. Ричи сказал, что мы можем использовать для нагрева парового котла пластины одного из кораблей. Если прибудут турбины, то мы можем запустить генератор на полную мощность без использования резервов топлива.

— Когда?

Сантангело посмотрел на инженера:

— Десять дней? Пусть две недели.

— Пусть одна неделя,— рявкнула Мэгги.— А как насчет горючего для самолетов?

— Моррисей обещал провести ферментацию в самое ближайшее время.

— Хорошо, сказала Мэгги.

Когда они ушли, Мэгги взяла микрофон:

— Есть сообщения?