Фредерик Пол - Джем

Она почти задохнулась от возбуждения.

— Эта планета не вращается. Она ведет себя, как наша Луна — всегда повернута к звезде одной стороной. Так что на одной стороне планеты вечный день!

Отец слушал ее внимательно, почесывая живот. Когда она замолчала, чтобы перевести дух, он сказал:

— Подожди минутку.— Он наклонился и включил радио. Даже в служебном автомобиле Год Меннингер не хотел рисковать. Под завывание электрогитар он сказал: — Ты должна знать еще кое-что. Страны Блока Горючего ведут между собой переговоры о шестидесятипроцентной надбавке на цены за нефть.

— Боже, папа. Значит мне уже никогда не пить скотч?

— Нет, на этот раз не Англия. Это китайцы.

— Но они же экспортируют народ, рабочие руки!

— Они экспортируют все, что им хочется, — поправил отец. — Единственная причина, которая привела их в Блок Народов, это то, что там они могут играть первую скрипку. Наследник Мао играет свою игру. Он объявил, что сам повысит цены независимо от результатов голосования блока. Саудовцы, индонезийцы и прочая мелочь поддерживает его. Они тоже хотят играть в игру вместе с большими мальчиками. — Он задумчиво помолчал. — Так что твоя просьба о полумиллионе тонн нефти несколько несвоевременна.

— Понимаю. А что же мы собираемся делать? Я не имею в виду мой проект. Я имею в виду страну.

— Что мы не собираемся делать,— угрюмо сказал он,— так это поднимать цены на зерно. Мы не можем. Хитрость Наследника Мао заключается в том, что он поднимает цены только на экспорт горючего. Внутри Блока цены останутся низкими. Так что их затраты на ирригацию и прочее будут низкими. И внутренние цены на зерно тоже. Если мы поднимем цены, то они просто откажутся покупать его. Мы, конечно, выдержим это. Но Советы, Индокитай, бразильцы... их экономика потерпит крах. И тогда блок разрушится. Именно этого и добивается Наследник Мао.

Он припарковал автомобиль возле аэропорта. Прежде чем выключить радио, он сказал дочери:

— Если ты хочешь протолкнуть свой проект, действуй быстрее.

Мэгги выскользнула в сырой теплый воздух. Вдали темнели вздыбленные хвосты лайнеров. Некоторые из них разогревали моторы и в воздухе стоял гул.

Мэгги пошла за отцом, который подхватил ее сумки и направился к терминалу.

— Папа,— сказала она.— Но я могу сказать об этом сенатору?

— Нет, нет! Может он и сам уже знает об этом, но ты-то не должна знать!

Она расхохоталась.

— Ну, ладно, придется действовать по-другому. Постой, папа. Я не полечу рейсом на Хьюстон.

— Почему?

— Я полечу по другому маршруту.

Меннингер поцеловал дочь на прощание возле стойки, где шла регистрация пассажиров на Денвер. Он смотрел, как она исчезла в туннеле со смешанным чувством восхищения и опасения за нее. Он хотел спросить ее, как она собирается обрабатывать сенатора Ленца, но не стал. Этим же рейсом летел и сам Ленц.

Потому что полет был ночной, самолет задержался здесь на двадцать минут для дозаправки и прогрева. Пассажиры поднялись на борт. По салону сновали стюардессы, рассаживая пассажиров. Моторы работали, нагоняя теплый воздух в салоны.

Мэгги воспользовалась случаем, чтобы умыться, причесаться, подновить косметику. Она видела, что сенатор тоже поднимается в самолет. Она подумала, стоит ли ей сменить форму на что-нибудь женственное, затем решила, что не стоит. Это будет выглядеть расчетливым действием, а Мэгги всегда рассчитывала действия так, чтобы не выглядеть расчетливой.

Гул моторов несколько стих, и пассажиры стали пристегиваться ремнями для взлета. Самолет несколько раз тряхнуло, и он стал плавно набирать высоту.

Через некоторое время Мэгги встала с кресла и пошла к стойке, чтобы заказать себе выпить. Через пару минут к ней присоединился улыбающийся сенатор.

Сенатор, несмотря на свой авторитет в сенате, был немногим старше сорока лет. Но выглядел моложе. Он уже дважды разводился. Его избиратели в Колорадо посмеивались над его невезением в семейной жизни, но исправно переизбирали его. Он мог бы стать председателем собственного комитета, но предпочел участвовать в других комитетах, где было более интересно — и где он был больше на виду. Этот парень Гус мечтал стать президентом США и все знали это.

— Мэгги,— сказал он.— Я предчувствовал, что это будет приятный полет, но только сейчас догадался о причине.

Мэгги похлопала по сиденью кресла рядом.

— Вы дадите мне семнадцать биллионов?—спросила она.

Ленц рассмеялся: