Андрей Егоров: Меня уже нет

Защемило сердце.

Чудес не бывает. Если она осталась в автомобиле, то ее больше нет… И все же я надеялся на чудо. Я побрел вдоль берега, изучая следы, затем, подчинившись внезапному порыву, сбросил насквозь промокшую рубашку и снова полез в воду.

Я нырял не меньше двух часов, пока окончательно не выбился из сил и не убедился, что поиски ничего не дадут.

Сидя на прибрежном песке, я смотрел на темную воду. Меня немного волновало, как странно выглядят окрестности. В глазах у меня так и не прояснилось. Краски реальности оставались темными, и чересчур контрастными. Наверное, у меня случилось что-то вроде кровоизлияния, решил я. Или что-нибудь в этом роде. Что еще могло вызвать такой странный эффект?!

Шоссе тянулось вдаль широкой асфальтовой полосой, скрывалось за черным, грозовым горизонтом. По правую руку темнел кустарник опушки леса, левее начинались серо-зеленые поля. За ними, на склоне холма, стояли белые домики деревушки.

Пустая дорога — более чем странно. Обычно по этой трассе нескончаемым потоком мчался автотранспорт — легковые машины, грузовики.

Время суток я определить так и не смог. Но, судя по царившему вокруг полумраку, был вечер. А может, раннее утро. Часы остановились в шестнадцать сорок — время, когда джип протаранил ограждение моста.

Мне вдруг стало жутко одиноко. Так бывает в детстве, когда время, проведенное в пустой квартире, растягивается на долгие часы, а мама все не идет, задерживается на работе.

Я хотел было направиться к деревне, но потом подумал, что логичнее дождаться, пока кто-нибудь проедет по шоссе, остановить его и попросить о помощи. Я ждал около часа, но никто так и не появился, и я побрел по пустынной дороге. В царившей вокруг тишине так странно было слышать, как шелестят мои шаги на гладком асфальте.

Я вдруг отчетливо понял, что должен во что бы то ни стало найти Лидию. Что я не согласен существовать без нее где бы то ни было. И даже в этом мрачном, пустынном мире, похожем не на привычную реальность, а на сырое подземелье, я хочу быть рядом с нею.

К вечеру я устал идти и свернул в лес. Хотя по моим ощущениям прошло много часов, солнце и не думало садиться — вокруг царили все те же густые сумерки.

Я рвал еловый лапник, чтобы соорудить себе постель, голыми руками, и не чувствовал боли. Это было более чем странно. Я провел ладонью перед глазами — мне показалось, что кожа истончилась, стала прозрачнее, и еще, что от нее исходит серый дымок, неравномерный, а такой легкий, словно от тающего на морозе куска льда. Едва различимый, она напугал меня до жути. Я едва не закричал. Упал на лапник, закрыл голову руками и крепко зажмурился.

Лидия явилась ко мне во сне. Так же, как являлась затем множество раз. Каждый раз она говорила одни и те же слова: «Посмотри, что с тобой стало. Тебя уже нет…». Что с тобой?.. Что с тобой?!» — спрашивала она меня снова и снова. А затем она таяла, истончалась и исчезала, улетала в неживые темные небеса серым легким дымком, в который обращалось ее тело.

Утром я снова зашагал по асфальтовой ленте шоссе, разматывающейся в бесконечность. И через пару часов выбрался к мосту. Поначалу мне показалось, что это какой-то другой мост. Но очень скоро я убедился, что это именно тот мост, с которого упал мой автомобиль. Выгнутое наружу полосатое ограждение, покрышка на берегу реки и мои следы на отмели, которые и не думали исчезать.

Я присел на обочину дороги и задумался. Может ли так быть, что после ночи проведенной в лесу я перепутал направление и пошел обратно? Вряд ли. К тому же, с утра я прошагал не меньше десяти километров. А вчера едва ли сто шагов, прежде чем свернул в лес.

Я поднялся и пошел прочь от моста. Чтобы через несколько часов вновь вернуться к нему.

Меня охватили нехорошие предчувствия. Я свернул в поле и побежал к деревне. Я и не заметил момента, когда оказалось, что деревня у меня за спиной, а я уверенно бегу к мосту. То же произошло, когда я попробовал углубиться в лес, следуя руслом реки. Злополучный мост не отпускал меня…

В этом мире, где я оказался, был лишь небольшой участок реальности, воссозданный словно специально для меня. Он ограничивался мостом, картинкой недоступной деревни, фрагментом реки, шоссе и небольшой полосой леса.

Любить женщину, которая относится к тебе безразлично, непросто. Я долгие годы объяснял себе холодность моей жены просто свойством характера. Она была блистательна и прекрасна, как греческая богиня. Высокая, зеленоглазая, с пышными льняными, волосами. Гладкие линии ее фигуры могли бы послужить эталоном. А я — самой обычной и даже невзрачной внешности. Серо-голубые, почти бесцветные глаза. Большие залысины надо лбом. Средний рост. Среднее телосложение. Она меня так и называла: «Мой среднестатистический муж». Простые эти слова поначалу звучали для меня, как нечто само собой разумеющееся, потом стали болезненными, и проникали в самое сердце. Я чувствовал, как она холодна, как равнодушна ко мне. Если ей хотелось задеть меня, то тонкими губами с презрением она проговаривала: «Мой среднестатистический муж».