Тим Пауэрс - Лицо под шерстью (Врата Анубиса - 1)

Он откатился в сторону и попытался встать на ноги. Чьи-то руки подхватили его и достаточно грубо потянули вверх. Дойль ошеломленно прислушался к разговору.

- Ну как, приятель, ты жив?

- Что ты глупости говоришь! Как он может быть жив? Посмотри, ему прострелили голову. В него стреляли из той кареты.

- Чепуха! Я все видел - у него грудь взорвалась. Он нес бомбу! Это французский шпион.

- Да нет, смотри-ка! У него на шее висит разбитый пистолет. - Он развернул Дойля так, чтобы видеть лицо, и настойчиво спросил: - Какого черта ты таскаешь пистолет на шее?

Дойль хотел только одного - поскорее убраться отсюда.

- Я... только что купил его, - невнятно пробормотал он. - Я хотел... мне казалось, так будет удобнее донести пистолет до дому. Ох... я ничего не знаю... наверное, он нечаянно выстрелил.

- Ну, что я вам говорил, - немедленно отреагировал добровольный следователь, - этот малый просто идиот! Видишь, что ты натворил, - продолжал он, обращаясь к Дойлю. - Тебе удалось приобрести прекрасное оружие Этот твой пистолет развалился на части, выстрелив только один раз. Ладно, приятель, что уж теперь рассуждать. Ты сейчас пойдешь со мной к доктору, и он быстро приведет в порядок твою голову.

- Нет! - Дойль не мог сейчас припомнить, использовались ли вообще антисептики в 1810 году, и хотя он понимал, что не в состоянии сейчас ясно соображать, понимал он также и то, что не испытывает ни малейшего желания подхватить какую-нибудь проклятую инфекцию от немытых рук или нестерильных ниток для наложения швов. Поэтому он твердо сказал: - Не надо меня никуда вести. Просто дайте мне немного бренди. Крепкого бренди... Можно и виски - что угодно, лишь бы побольше спирта.

- Все понятно! Знаю я эти штучки, - вмешался старик. Он только что подошел и никак не мог видеть, что на самом деле произошло. - Он просто хочет нас обдурить. Похоже, этот проходимец остался без уха давным-давно, а теперь шляется то тут, то там и изображает, что ему, видите ли, только что оторвало ухо. Так и ходит по всему Лондону - выпивку выклянчивает у доверчивых людей. Знаем мы таких! Нас так просто не обманешь.

- Нет, ему оторвало ухо только что, - возразил кто-то. - Смотри, у него кусок уха болтается.. Ой! Что это с ним? Похоже, его тошнит.

К сожалению, это было действительно так. Сочувствующее беспокойство толпы явно пошло на убыль, и чуть позднее Дойль смог, собрав все силы, попытаться выбраться из толпы, не обращая внимания на удивленные взгляды. Он сбросил пальто, содрал остатки рубашки и туго обвязал голову, чтобы остановить кровь, которая капала на тротуар и покрывала липким слоем руки. Он опять натянул пальто и, чувствуя головокружение от потрясения и потери крови, шатаясь, побрел прочь в поисках винной лавки. Конечно, он еще плохо соображал, но испытывал явное удовольствие от осознания того, что после покупки пистолета, останки которого все еще болтались у него на шее, у него все-таки осталось некоторое количество денег, вполне достаточное для приобретения двух порций бренди. Одной - смочить повязку на голове и другой - для приема внутрь.

***

Через два дня он опять услышал мотив песенки "Битлз".

К Казиаку Дойль пришел в воскресенье днем. Он пинком распахнул парадную дверь почтенного заведения и, шатаясь, ввалился в зал. Услышав шум, старый хозяин гостиницы с тревогой оторвал взгляд от конторских книг. Он увидел Дойля, и тревога мгновенно сменилась еле сдерживаемой яростью. Старик оборвал бессвязные объяснения Дойля коротким приказом отправить его в постель в запасной комнате и присматривать за ним, "пока его душа не расстанется с телом или пока его проклятые ноги не смогут его донести до задней двери". Согнутым пальцем он поддел Дойля за подбородок и приподнял его бледное лицо.

- Меня не интересует, каким образом, Дойль, но ты покинешь это место так быстро, как это только возможно. Ты понял меня?

Дойль гордо выпрямился и с чувством собственного достоинства произнес ответную речь, из которой он, впрочем, не мог впоследствии припомнить ни единого слова. После чего глаза его внезапно закатились, он стал падать назад и с грохотом рухнул, как срубленный дуб. Пол загудел, как барабан, когда он потряс его всей длиной своего тела, и ногти стукнули, как кастаньеты, царапнув по полированным доскам.

С видимым облегчением Казиак объявил Дойля мертвым и приказал вынести его за порог и там подождать вызванного констебля. Но когда двое мальчиков с кухни потащили его к двери черного хода, он сел, огляделся по сторонам и настойчиво сказал: "Рейс 801 на Лондон - у вас должен быть для меня билет. Он оплачен Дерроу из ДИРЕ. В чем дело?" Произнеся столь внушительную тираду, он с чувством исполненного долга соскользнул на пол и затих.