Владимир Муровайко: Тест

Он стоял, опустив руки, с извиняющимися глазами. И не мог понять происходящего. Взгляд упал на зал. Да, они только что переживали вместе с ним: грустили и возвышались в стремлении объять, познать неведомое.

На выручку спешил конферансье:

— Уважаемые друзья,— сказал взволнованно.— Только что перед вами была исполнена кантата «Через тернии — к звездам», написанная… написанная нашим любимым маэстро! — артистичным жестом указал на Валерия.

Все вокруг потонуло в овациях.

После этого Валерий начал выступать сам. Оркестр уже не мог поддерживать его — одна импровизация сменялась другой, более совершенной. Музыка выплескивалась из-под смычка раскрепощенного гения, ломала устаревшие каноны, вела за собой. Каждый следующий концерт становился органичным продолжением предыдущего.

В афишах к «уникальный исполнитель-виртуоз» прибавилось заветное «композитор».

Скрипка теперь,всецело сливалась с ним. Или, может, он с ней? Валерий не сомневался, что она рассказывает о какой-то неизвестной цивилизации. Рассказ каждый раз охватывает все новые и новые грани чужой и одновременно близкой жизни, приоткрывая завесу над неведомым. Понимал: скрипка ищет не только взаимопонимания, но и контакта. Да, именно контакта с Землей. Но почему он? Почему «они» избрали не ученого, а самого что ни есть обычного, можно сказать, заурядного землянина?

Концерты продолжались. С приходом весны их решили перенести на главную площадь города. Слышать их хотели многие — ни один ведь не повторялся, а дворец спорта уже не мог удовлетворить и десятой части желающих.

Валерий боялся одного: вдруг его вдохновенные видения исчезнут. Не вечные же они. Может, скрипка имеет, пусть и большое, но все же ограниченное количество «записей»? Однако музыка не исчезала, наоборот, становилась все ярче, насыщеннее. Каждая новая «страница» несла, пробуждала у слушателей целые гаммы чувств: грусти и прощания, грозных столкновений со стихией и жизнеутверждающее, патетическое начало, заложенное в человеке, всем сущем во Вселенной.

Видеть мог только Валерий. Слушатели жили лишь чувствами, переживаемыми им. И что обидно: музыка, записанная на пленку, не приносила того удовлетворения, которое испытывали слушатели, пребывая в зримом контакте с исполнителем. Нет, она была неплохой, даже мастерски исполненной. Но не более, не вызывала той бури ощущений. Критики назвали это явление «гипнотическим эффектом присутствия», но разгадать его никто не мог. Валерий и сам через некоторое время многое забывал. Увиденное в небывалом, неистовом напряжении проходило, туманилось, теряясь где-то глубоко в подсознании. Он пробовал было тотчас после концерта записывать, воспроизводить в памяти показанное скрипкой, но зафиксированными оставались лишь бледные эскизы, отрывки пережитого.

Показав однажды такую запись известному профессору Вед- медеву, специалисту по внеземным цивилизациям, в ответ услышал:

— Да, не полагал я, маэстро, что у вас талант фантаста. Говорите, голубое солнце, похожие на нас соплеменники, высокораз

витая культура? Бред! Вздор! В пору роман писать. Об инопланетянах. Хотя зачем вам это? Ваша музыка куда прекраснее. Занимайтесь своим э-э-э — делом.

— Я не выдумываю. Поверьте, своими глазами вижу все это во время исполнения.

— Не сомневаюсь, милый Валерий, фантазия у вас отменная,— продолжал на это Ведмедев.— Изысканная даже. Уникальное, знаете ли, мироощущение. Оригинальное, я бы сказал. Не удивительно, что такую музыку пишете. Об исполнительском мастерстве уже не говорю. Касательно ваших э-э-э… видений, то это миф. Понимаете, миф! И ничего больше. Я сорок с лишним лет занимаюсь внеземными цивилизациями, и, слышите, ни одной, ни единой цивилизации до сих пор так и не удалось обнаружить. Даже приблизиться к открытию не удалось. Почему? Да потому, что их просто нет. И быть не может! Это ничто иное как перенапряжение вашего мозга. Знаете, у творческих людей бывает. Весьма часто, знаете ли, встречается. У меня, поверьте, никогда.

— Да, но скрипка…

— Скрипка? А что скрипка? Инструмент как инструмент,— повертел в руках.— Обычная,— он на всякий случай заглянул в деко, постучал по стенке пальцем.— Не в ней, знаете ли, понимаете ли, дело. В вас, дорогой Валерий. В таланте вашем. Вот. И выбросьте лишнее из головы. Мой совет, знаете ли. Вам бы отдохнуть, к психиатру обратиться… Каждый день концерт, этого э-э-э…, понимаете, и лошадь не выдержит. Тоже видения замучают.