Владимир Муровайко - Тест

— А лурийцы? — спросил Леонид.

— Те другое дело. Миллион лет у каждого в запасе. И учтите,— сказал Анатолий,— Ин Семнадцатый отправился в недра — недра! черной дыры, наверное, за сотню парсеков что-то там «штопать», растягивать и уплотнять время. Да если мы приблизимся к черной дыре — раздавит в лепешку. Вместе с кораблем.

— Вот тебе и плен,— сказал Станислав.

— Какой плен? — не поняли оба.

— Мыслишка моя Ина Семнадцатого взять заложником. Смешно! *

— Не все так печально,— вмешался Анатолий.— Давайте помыслим. Как-никак,— Ь для нас — песчинок,— планету предоставили…

— Квартиру с удобствами.

— Не перебивай, Стасик. Песчинка то мы песчинка, но непростая, скажу. Как крупица алмазная. Никогда, слышите, никогда не приму мысли о несостоятельности землян. Ведь мы — представители Разума. Вечно голодного к познанию мира Разума. Кто знает, каких высот достигнут наши потомки через две-три тысячи лет — «день» или «месяц» в представлении лурийцев. Когда отправлялись сюда с Земли, мой друг биолог Бронислав Быстров сказал: земляне находятся на пороге бессмертия. Следующее поколение в три раза дольше жить будет — полтыщи лет. Как, а? Но это так, к слову. За данную нам неделю необходимо как никогда подготовиться к встрече с Ином Семнадцатым. Отбросить предложенные «каноны», заготовки бесед, выработанные на Земле без учета, нынешней ситуации. Сделать качественно новый шаг.

— Надо попросить Ина Семнадцатого предоставить возможность войти в непосредственный контакт с Полем,— сказал Леонид.— Или хотя бы через него, лурийца,— добавил Станислав.— На тот случай, если непосредственный контакт для человека невозможен.

…Неделя прошла в сумасшедшем ритме. Руденко десятки раз анализировал ситуацию, прокручивая в памяти беседы с лурий- цами. Станислав и Леонид помогали как могли. Однажды штурман высказал интересную гипотезу о вырождении Луры.

— Вдумайтесь,— говорил с жаром,— у них за жизнь рождается двое. Только двое. Мальчик со следующим порядковым номером и девочка. Двое дают жизнь двум. Отсутствует прирост населения. Пусть они там и проходят путь в тьму тьмущую лет, но только двое.

— Полагаю, у лурийцев здесь действительно проблема,— поддержал и Леонид.— Не может быть, чтобы все шло гладко, без катастроф, несчастных случаев. Не станет кого-то одного — и всему генеалогическому древу крышка. По существу, целому поколению. Не семье, а поколению. Может, потому и прячутся за барьер, не выходят на «свободное» пространство? Ведь ни один, вспомните, ни один луриец не был вне Поля дольше двух-трех часов. Не знаю, возможно, это и не так, но догадка у меня возникла.

Решив не мешать «науке» готовиться к встрече, космолетчики занялись исследованием оставленной в подарок Ни Семнадцатой розовой пластины. Чего только не перепробовали. Испытывали на нагрев до сверхвысоких температур и резкое ох лаждение до абсолютного нуля, подвергали сверхдавлению и помещали в вакуум, травили кислотами, брали на излом, облучали жестким гамма- излучением, проверяли под действием магнитного и других известных им полей — абсолютно ничего.

— Как в сказке: в воде не тонет, в огне не горит,— разводил в изумлении руками Леонид.— Ничто не берет. Сегодня утром попытался алмазный бур применить. С компактной корабельной установки. Алмаз, представляешь, алмаз! истерся, искрошился, а пластине хоть бы хны.

— Ни Семнадцатая сказала: извините, старенькую дарю, хрупкую. На мне значительно прочнее,— сокрушенно вторил Станислав.— Какие же тогда на ней, а? Теперь не удивлюсь, что ее друг к черной дыре полез. Наше тело, да что там, обшивка «Доб- рыни-2» в сравнении с их защитным панцырем — его-то и лазер не пробивает — как вода, воздух. Нет, еще беззащитнее: пустота. Я вначале осторожно так, знаешь, подходил, дабы не испортить случайно. Куда там испортить! Крупицу мельчайшую не отколоть.

Пластину оставили в покое. Она мирно лежала на пульте корабельного компьютера такая же хрупкая и беззащитная с виду. Прошло обещанных семь дней. Восемь. В сердца землян начало закрадываться беспокойство: а что как лурийцы забыли о них или перепутали что-то в отсчете времени — «часы» у них заведены на тысячелетия. Подумаешь, плюс-минус сто лет. Под конец девятых суток, пластина призывно вспыхнула нежным розовым сиянием.

— Холодное,— радостно констатировал Станислав.— Как наше северное. Завтра решающий выход, Толя. Ни пуха тебе!

*

Ин Семнадцатый выглядел уставшим. В некоторых местах пластины на его ладно скроенном теле потеряли привычный блеск, будто подгорели по краям. Он стоял на возвышении, как всегда гордо выпрямив голову и заложив руки за спину.