Владимир Муровайко - Тест

— Сразу же!

— Отлично. Тогда мы спокойны. Нам предстоят горячие бои. К сожалению, силы неравные. Не успели еще все подготовить.

Теперь земляне поняли причину горьких улыбок. Ведь их ищут. Скоро неприступное убежище в горах будет обнаружено. Рано или поздно. Виной тому — они. Спасая пришельцев, патриоты подставили себя под удар. А попытка овладеть кораблем приведет к новым жертвам.

— Постойте, постойте,— сказал Станислав. Он сосредоточился, едва уловимая тень пробежала по лицу.— Давайте помыслим несколько иначе. Чем мы можем вам помочь? Как поддержать?

Аборигены заметно повеселели, уши звонко захлопали по вискам.

— Перво-наперво,— осторожно начал Доук,— надо вывести из строя фабрики отупина.

— И продержаться несколько дней,— добавил другой намиец.— Тогда никакие наивысшие сверхтяжелые со своими Бессмертными не смогут остановить лавину восстания.

— Где расположены фабрики? — перешел к делу Леонид.

— Их несколько десятков в столице. В других городах по одной-две. Охраняются тщательно. Имеется также электронная защита. Уничтожать лучше всего с воздуха. Вот план столицы,— Доук достал похожий на пергамент лист.— Фабрики отмечены кружочками.

— Многовато,— Леонид внимательно рассматривал карту.

— Есть еще и склады отупина. Они отмечены квадратиками. Это лишь известные нам. Возможно, не все. Особенно в других городах.

— Боюсь, одним нам не справиться,— констатировал Станислав.— Необходима помощь Земли.

— А как же закон о невмешательстве? Приказ только знакомиться и наблюдать?

— К черту! — сердито огрызнулся штурман.— Думаешь, нас не поймут? Еще как поймут. Не та ситуация. Здесь все предельно ясно.

…Операция по овладению «Добрыней» прошла успешно. Стартовали в считанные минуты, как только предупрежденные заранее намийцы отошли на безопасное расстояние.

Нет, они не улетят к Земле. Не имеют права. Сейчас их место здесь, в этой горячей точке Вселенной. Заложив в гравипередатчик ясное и емкое сообщение, Станислав с Леонидом начали готовиться к бою. Корабельный мозг гудел от напряжения, рассчитывая наиболее приемлемую для данной ситуации орбиту. Настраивали пеленгующие локаторы на отмеченных на картах «маковых зернышках», ведь нужна сверхювелирная точность, чтобы уничтожить фабрики отупина и обойтись без жертв. Не то, что при посадке «Добрыни» «на пятачок». Посадка — ерунда в сравнении с предстоящим.

Корабельный мозг принял сигнал с планеты. Это двинулась к столице лавина с гор.

— К бою! — скомандовал пилот.

Вдруг Станислав коснулся его плеча, молча указывая на обзорный экран. Тот пестрел продолговатыми, в несколько сантиметров веретенообразными «сигарами». «Одна, вторая, третья…»— автоматически начал считать Леонид…

Звездолеты класса «Галактика» материализовались возле Намы один за другим, сразу разворачиваясь в боевой порядок.

Земля спешила на помощь…

Ин Семнадцатый стоял, как всегда, молча, гордо выпрямив голову и заложив трехпалые руки за спину. Так требовал этикет, когда его вызывали на очередное свидание или беседу. Покрытое панцырем тело поблескивало в лучах утреннего Голубого Солнца. Анатолий невольно залюбовался ладной осанкой инопланетянина. Темносиние, почти фиолетовые мелкие пластины на голове, ниспадая к плечам и дальше, увеличивались, образуя почти правильные треугольники. Так же плавно менялась и их расцветка. У самых ног отсвечивали легким, почти воздушным аквамарином. Анатолий вспомнил: этот панцирь земляне вначале приняли за латы,

защитные доспехи поверх одежды лурийцев; только позже поняли — одежда отсутствует, она им просто ни к чему — и улыбнулся. Ин Семнадцатый улыбнулся в ответ, от чего пластины на его теле легко зашелестели.

Пора начинать.

— Мир планете, общему нашему дому,— сказал Анатолий.

— Мир огромен,— голосом инопланетянина двусмысленно ответил универсальный переводчик.

— Голубое Солнце ласково светит обоим,— продолжил землянин, стараясь нащупать нить предстоящей беседы.

— Подойдешь ближе — сожжет, испепелит, дальше отойдешь — заледенеет его ласка. Для землянина. Луриец выдержит.

— Разум не допустит этого. Объединенный разум двух цивилизаций.

— Что разум перед бесконечностью? — теперь уже спрашивал Ин Семнадцатый.

— Надежда на лучшее. На познание и покорение пространства и времени. Мысль бессмертна.

— Мысль искренняя — мысль злая. Где критерий?