Эдгар Пэнгборн - Зеркало для наблюдателей

Они живут над магазином. Одну комнату превратили в библиотеку, и Шэрон очень много читает.

-- Мы не останемся здесь на всю жизнь,-- сказал мне Абрахам.

Это приятное и, по-видимому, необходимое им временное убежище от неприятностей остального мира. Им нужно несколько лет тишины и учебы: Шэрон -- чтобы построить на руинах утраченного совершенно новую жизнь, Абрахаму -- чтобы, систематизировав и поняв прошлое и настоящее, перейти к новым открытиям, к новым попыткам, и я бы никогда не отважился предсказать их исход. Он раньше Шэрон освоил язык глухонемых. Она училась у него, и это стало первой ступенькой, на которую она шагнула, покинув лабиринт отчаяния. У Абрахама есть и другие способы вернуть ей мир. Шэрон никогда не увлекалась чтением, место книг в ее жизни занимало пианино. Теперь она во всем придерживается того же мнения, что и Абрахам, и они никогда не попадают в тиски одиночества.

В его преданности нет скрытого чувства вины, лишь любовь и всепоглощающий интерес к бесконечной тайне другой личности. Его больше не донимает стремление обвинить себя во всех мировых несчастьях. Он смотрит на себя, полагаю, очень просто -- как на человеческое существо, обладающее возможностями, которые не могут быть ни потрачены впустую, ни упущены, ни выставлены в смешном виде. Да, Дрозма, этот человек научился смотреть в зеркало.

Кроме того, он рисует. Думаю, он занимается этим для удовольствия Шэрон и всех тех, кто пожелает взглянуть на его работы. Впрочем, для собственного удовольствия -- тоже. У меня есть подаренные им новые картины, они в водонепроницаемом баллоне, и я привезу их вам. Мне бы очень хотелось, чтобы вы могли увидеть и некую фантазию о подземной реке в Гоялантисе, но я не мог принять ее в подарок, потому что знал: Шэрон она гораздо нужнее. Шэрон тоже пробует себя в этом искусстве -- без ложной скромности, отчасти под руководством Абрахама, но гораздо сильнее ею руководит собственное богатое воображение... Может быть, из этого что-нибудь и получится, говорить пока рано. Нет, они никогда не попадут в тиски одиночества.

Весь мой рассказ, Дрозма, так же трогательно несовершенен, как несовершенны сами слова. Я вспоминаю свой отчет за 30963 год и дневник нынешнего года. Я постоянно изумлялся, как сложна реальность, как неполон мой рассказ о происходящих событиях, как похож он на сделанные с помощью телескопа фотографии Марса -они забавляют и возбуждают человеческое воображение чувством истины, только истина эта недоступна. Я помню Латимер, эту характерную для Новой Англии эксцентричную смесь истории и завтрашнего дня. Я способен ощутить запахи тех дней и снова услышать уличные звуки, хотя мои слова уступают фотографии, да и фотография рассказала бы вам слишком и слишком мало.

Я помню мою первую встрече с Анжело Понтевеччио. Как я могу объяснить, почему с такой легкостью и уверенностью узнал его, когда он, прихрамывая, вошел в дом, положил "Крития" и принялся изучать меня с любопытством двенадцатилетнего, столь отличным от дружелюбия его матери?.. Как я могу объяснить свою уверенность в том, что рядом со мной оказалось человеческое существо, которое я всегда должен любить, даже если и не понимаю его?

Заставил ли я вас увидеть Фермана? Или кого-либо еще из этих сбивающих с толку комплексов противоречий, называемых нами людьми? Мак... Я так никогда и не узнаю, не нанес ли я ему душевную рану тем, что вырвал эту проклятую зубную щетку из общей шеренги... А миссис Кит и ее аметистовая брошь...

Я всегда буду помнить Розу, ее милые брови на круглом лице, вечно приподнятые в удивлении своим сыном и миром вокруг него.

Я не забуду Амагою.

Я помню, как впервые увидел спутник. В Америках его называют "Полночной Звездой". Я видел его поднимающимся над северным горизонтом. Он двигался не так быстро, как метеор, но гораздо быстрее обычной звезды. Это самое драматическое достижение человеческой науки, однако я думаю, он нечто большее, чем наука. Это живой палец, ощупывающий небеса. Над Тихим океаном он пролетает в дневное время, и его не видно, но я снова увижу его когда вернусь домой. Я помню море, море прошлых веков и сегодняшней ночи, море, которое меняется только для того, чтобы остаться тем ж самым.

И никогда, прекрасная Земля, никогда -- даже в разгар человеческих бурь -- я не забывал тебя, моя планета Земля. Я не забывал твои леса и поля, волнение твоих океанов и спокойствие гор, твои луга и реки. Твое вечное обещание, что весна вернется.