Уильям Тенн - Балдежный критерий

Но самое удивительное, и вы, конечно, согласитесь со мной, заключалось в том, что этот человек полностью, то есть абсолютно во всех деталях, соответствовал описанию, приведенному нзред фанобрелом бог знает как давно — с той поры сменилось, наверное, уже поколений шесть, а может, и семь! Одно из величайших преимуществ цивилизации в том и состоит, что у них, между их предками и потомками, никаких принципиальных изменений не наблюдается. Эти создания умудряются сохранять тот же самый внешний облик на протяжении десяти, а то и двенадцати поколений!

Понятно, что за каждое такое преимущество надо платить. И это как раз то, что так и не смогли понять наши диссиденты.

Когда я вошел, Хоган Шлестертрап располагался в кресле. Кресло — это… впрочем, о кресле мы, возможно, поговорим в другой раз. В своей руке (то есть в той ее части, которая заканчивается пальцами) он держал бутылку (формой напоминающую сроба без плавников), наполненную виски. Периодически он и бутылка совершали нечто, что нзред фанобрел живописал как акт конъюгации. Я, непосредственно наблюдавший за этим процессом, уверяю вас, что иными словами описать сие действо затруднительно. Что я, правда, никак не мог уяснить, так это какую, собственно говоря, пользу получает сама бутылка.

— Не угодно ли присесть? — предложил Шлестертрап, плавным движением пальца приказав роботу удалиться.

Я перекатился в кресло, безмерно счастливый уже оттого, что могу соблюсти правило нездешнего этикета, как вдруг ощутил некоторое затруднение при попытке удержаться и не упасть, поскольку совершенно не за что было ухватиться. Все же мне как-то удалось сохранить равновесие: раскинув по сторонам все свои щупальца и жестко уперевшись ими в края и основание кресла, я застыл в довольно неестественной, напряженной позе.

— Вы похожи на одного из тех пауков, которые как-то привиделись мне после ночной попойки, — любезно заметил Шлестертрап. Отдавая себе отчет, что многие людские мысли совершенно недоступны нашим примитивным умишкам, я принялся скрупулезно записывать все замечания, выходящие из уст Великого Цивилизатора, независимо от того, понимал я их или нет. К примеру, что такое «паук» или как понимать сочетание «ночная попойка»?

— Вы, Хоган Шлестертрап из Голливуда, штат Калифорния, планета Земля, прилетели к нам с благородной миссией: вытащить нас из мрачного болота невежества к яркому инкубатору знаний. Меня зовут нзред шафалон. Мой прародитель нзред фанобрел встречал ваших предков, когда они впервые прилетели на Венеру; его, служившего у вас в качестве технического советника, порекомендовал вам, в свою очередь, нзред нзредд.

Землянин не издавал ни звука. Небольшая расщелина в его голове — рот, как они ее называют, — приоткрывалась все больше и больше.

Чувствуя себя польщенным и ободренный несомненным интересом с его стороны, я решился сообщить самую значимую часть информации. Насколько она ценна и полезна, я в тот момент не подозревал:

— Так записано в Книге Семерок: «Когда плук встречается в туком, они беседуют о полах. Традиции соблюдены, координатор выбран, и средь шумного пиршества и ликования они вступают в священный здоровый брак. Квадрат семи составляет сорок девятью»

Тишина. Хоган Шлестертрап, судорожно схватив бутылку, принялся с ней конъюгировать.

— Перед вами, — пробормотал он после некоторой паузы, — знаменитый Хоган Шлестертрап, продюсер и постановщик фильмов «Любовная песнь Луны», «Отщепенцы из 2109-го», «Курс на астероиды!» и многих других. Да, да, Хоган Шлестертрап, увы, отправленный прозябать на пенсии в этот ваш венерианский дурдом, обреченный провести оставшиеся годы среди болтливых пауков-математиков и вечно голодных… этих… как бишь их там.

Тут Хоган поднялся и принялся прохаживаться — этот акт он производил нижними конечностями.

— Я снимал для них сагу за сагой, — продолжал он, — и все они имели феноменальные сборы. Но стоило моему римейку «Марсианская одиссея» сделать сборы не более чем феерические, как они сказали, что я вышел в тираж. А ведь когда-то я собственноручно вытащил их из грязи и сделал из их имени брэнд! Но вместо того, чтобы предложить мне какое-нибудь стоящее местечко типа Титана или Ганимеда, они самым бессовестным образом засылают меня на Венеру. И ладно бы куда-нибудь к полюсу — там, по крайней мере, можно посидеть в баре и пообщаться с себе подобными, — тогда бы у меня оставалась хоть какая-то возможность отсюда выбраться. Да уж, Сонни Галенхупер, дружок мой так называемый, втянул ты меня в эту идиотскую авантюру с Межпланетной Культурной Миссией, так что приходится мне теперь торчать по твоей милости на этом потном континенте и клепать бессмысленные стереофильмы для местных животных, хотя биологи чуть ли не в один голос твердят, что все это глупо и никому не нужно. Уму непостижимо! Но ничего! Шлестертрап еще себя покажет, мой звездный час еще не настал!