Уильям Тенн - Балдежный критерий

Он довольно рассмеялся и ткнул изумленного секретаря в бок книгой в сером переплете — сводом экстемпоральных законов.

— Бегом, мой мальчик, бегом! Посольство должно быть готово к эвакуации через час. За это время от Хэвмейера требуется уладить все проблемы, связанные с доставкой Генри Гроппуса в будущее! Нам ведь еще нужно оформить ему визу.

Три недели спустя — или, точнее, сто лет и три недели спустя — Додсон связался с послом, который деловито укладывал вещи в связи с новым назначением на Ганимед. Оба время от времени почесывали физиономии, начинающие обрастать растительностью.

— Вы слышали, сэр? Насчет Гроппуса? Он в конце концов сделал это!

— Сделал что, мой мальчик? Последнее, что я слышал, это то, что он шагает от победы к победе. Повсюду толпы поклонников. Речь у монумента мученикам менделизма. Еще одна речь на ступеньках североамериканского генетического архива — душераздирающий гимн воплощенной мечте, освященной кровью, или что-то в этом роде.

Молодой человек взволнованно покачал головой.

— Об этом и разговор. После выступления на ступеньках североамериканского генетического архива — это произошло на прошлой неделе — он под фанфары вошел внутрь и подал прошение на получение сертификата на право отцовства — на тот случай, объяснил он, если встретит женщину, на которой захочет жениться. Ну, сегодня утром генетический архив завершил исследование его хромосом — и Гроппусу было отказано! Слишком неустойчивая структура, так сказано в документе. Но это еще не все, сэр, далеко не все! Как вы думаете, что он сделал пятнадцать минут спустя?

— Понятия не имею, — посол пожал плечами. — Взорвал генетический архив?

— Именно! Именно! Сказал, что собственноручно сделал бомбу. Заявил, что должен освободить человечество от тирании евгенической бюрократии. Архив полностью уничтожен, сэр!

Додсон обмяк в кресле.

Посол побледнел как мел.

— Но, — прошептал он, — но… Генетический архив! Полное собрание генетических сведений о каждом жителе Северной Америки! Основа нашей цивилизации!

— Это не… Это не… — Додсон замолчал, оставив попытки сформулировать словами размеры катастрофы. — Он под стражей. Но скажу вам, сэр, и уверен, что не я один так думаю, — он не доживет до приговора. Ни в коем случае, или я плохо знаю две тысячи двести девятнадцатый год!

Голос был низкий, задыхающийся, испуганный. Охрипший, настойчивый, он перекрывал рев толпы, шум дорожного движения и проникал в просторный офис на третьем этаже посольства, требуя немедленного внимания.

Его превосходительство посол из 2319 года — единственный, кто находился в офисе, — вид имел напряженный и очень нервный. Его взгляд выражал твердое убеждение в том, что на свете не существует ничего, кроме сложностей, и любая проблема, какой бы простой она ни казалась, по сути неразрешима. Вот почему было практически незаметно, что доносившийся снизу крик выбил его из колеи.

Со свойственной ему торопливостью посол встал и подошел к окну. Как раз в этот момент высокий бородатый человек в рваной одежде, сквозь прорехи в которой проглядывало покрытое синяками тело, спрыгнул с высокой ограды на лужайку перед посольством. Воздев руки к трехэтажному зданию посольства из 2319 года, он пронзительно закричал:

— Убежища!

Миссис Браке исполненным отчаяния взглядом обвела своих попутчиков из двадцатого столетия.

— Как он смеет! — воскликнула она. — Неужели же он бросит навсегда нас в этом безумном мире!

Дэйв Поллок пожал плечами. На нем был скромный серый костюм, откровенно диссонирующий с ярким убранством квартиры двадцать пятого столетия, в которой они находились.

— Он сказал, что мы должны быть благодарны ему. И что ему безразлично, будем мы благодарить или нет. Он остается.

— Но это же означает, что мы тоже будем вынуждены остаться!

— А какая ему разница? Он бесповоротно вознамерился не возвращаться. Ему, видите ли, понравился двадцать пятый век. Я спорил с ним два часа. Никогда раньше не встречал такого упрямца.

— А почему бы вам не поговорить с ним, миссис Бракс? — вступила в разговор Мэри-Энн Картингтон. — Он к вам неплохо относится. Может быть, вам бы удалось склонить его к благоразумию.

Миссис Браке провела рукой по волосам, немного растрепавшимся за две недели пребывания в будущем.

— Мистер Мид, — задумчиво спросила она. — Как вы думаете, это неплохая мысль?