Олег Авраменко - Протекторат

Ее удар достиг цели. Я действительно никому не признавался, что коплю деньги на космическую яхту. Ни единой живой душе — ни Юле, ни Ричарду. И уж тем более не мог сказать об этом Алене… А между тем она все знала! Знала даже о том, что я мечтаю преподнести дочке сюрприз — и знала, в какой именно форме я хочу это сделать. Мало того, ей было известно ласковое прозвище Юли, которое я никогда не употреблял на людях, а лишь с глазу на глаз…

— Как вы об этом узнали? — спросил я, справившись со своим удивлением.

— Вы сами мне сказали.

— Когда?

— В будущем. В бывшем будущем, которое уже изменилось — правда, не так, совсем не так, как я этого хотела. Или, может, это было не наше, а другое будущее — из параллельной временной линии. Я все больше склоняюсь к последнему варианту, так как обычное перемещение во времени противоречит всем физическим законам… Но я вижу, вы по-прежнему не верите мне. Я еще не до конца вас убедила. — Она задумалась. — Ладно, приведу другой пример. Ваша дочь, как и многие девушки с романтическим складом ума, ведет дневник, которому поверяет свои самые сокровенные мысли, чувства и переживания. Где-то год назад вы разгадали пароль и с тех пор регулярно читаете ее записи. Вы понимаете, что это нехорошо, но оправдываете себя тем, что поступаете так из лучших побуждений. Вас постоянно гложет страх, что при своей наивности и доверчивости Юля может попасть под дурное влияние или связаться с молодым человеком, который недостоин ее.

Я резко поднялся из-за стола.

— Алена, вам принести кофе?

— Не откажусь. Только черный, пожалуйста, без молока и сахара.

Я сходил на кухню и приготовил две чашки кофе. За эти пару минут я немного собрался с мыслями, но так и не смог найти удовлетворительного объяснения необыкновенной осведомленности Алены в моих личных тайнах. Я отказывался верить, что она явилась из будущего, это подрывало все мои представления о незыблемой реальности, о раз и навсегда свершившемся прошлом, которое нельзя отменить и переиграть заново. Сама мысль о такой возможности приводила меня в ужас. Да и вариант с параллельными временными линиями был ничуть не лучше: он лишал меня чувства собственной уникальности, получалось, что на свете существует множество идентичных (или почти идентичных) мне личностей, и таким образом каждое мое отдельное «я» не представляло ни малейшей ценности.

Вернувшись в кабинет, я не сел за свой рабочий стол, а устроился в широком мягком кресле по соседству с тем, в котором сидела Алена.

— Ну что ж, рассказывайте. Я слушаю вас.

Прежде чем заговорить, она отпила немного кофе и достала сигарету. Однако заметив, как я поморщился, немедленно вернула ее в пачку.

— Да, знаю, скверная привычка. Вас и раньше она раздражала. — Алена неуверенно улыбнулась. — Вернее, это для меня было «раньше». А для вас — отчасти в гипотетическом будущем, отчасти в несостоявшемся прошлом.

— Мы с вами и тогда… и там… — Я совершенно запутался в обстоятельствах времени и действия. — Мы были знакомы и в той реальности?

— Да. Тогда вы тоже защищали меня. И тоже по обвинению в убийстве доктора Довганя. Вы сумели добиться оправдательного вердикта, хотя моя вина была очевидна — я застрелила доктора буквально на глазах у его секретарши и даже не пыталась замести следы. Именно из-за этой простоты следствие велось небрежно, с грубейшими процедурными ошибками, чем вы немедленно воспользовались. В результате вам удалось опротестовать и изъять из дела целый ряд доказательств, включая мое признание в убийстве и пистолет деда, так что присяжным не оставалось ничего другого, как признать меня невиновной ввиду недостаточности улик.

— А в благодарность за это, — иронично докончил я, — ваш отец отвалил мне полный кейс денег.

То ли не уловив моей иронии, то ли проигнорировав ее, Алена серьезно покачала головой:

— Нет, за свою работу вы получили только чек от деда. В моей прежней реальности отец погиб еще до убийства доктора Довганя. Собственно, оба эти события связаны напрямую. В середине августа, на одном из сеансов психотерапии я проговорилась доктору о своем происхождении до сих пор не понимаю, что на меня нашло, возможно, я постепенно начала подпадать под его влияние. Как бы то ни было, он узнал, что я дочь Томаса Конноли, и решил извлечь из этого выгоду. Однако он не стал шантажировать нас с отцом, а просто продал информацию обо мне арранским террористам. Те захватили меня, накачали наркотиками и вытянули сведения, которые позволили им добраться до отца и всех его соратников, находившихся в тот момент на Дамогране.