Елена Первушина: Вертикально вниз

Hо улыбкой, наклоном головы, выбившимся из-под косынки локоном она неизменно добивалась того, что несколько симпатичных молодых офицеров (корабельных или с берега) всегда коршунами кружили вокруг палубы третьего класса.

И только няня Маргарет могла в Салониках, когда они принимали на борт стонущую, пахнущую кровью и гноем толпу раненых, улучить минутку и купить три фунта апельсинов.

Чак уважал силу сестры Дейр, но он также высоко чтил и няню Маргарет.

Сестра Дейр была воплощенная английская добродетель.

Hяня Маргарет была чуть-чуть грешница, а это всегда притягательно.

Кроме того, няня Маргарет твердо знала то, о чем забыла, несмотря на все свое могущество и мудрость, сестра Дейр.

Что на наполненном войной и смертью корабле девушки просто обязаны флиртовать и есть апельсины, иначе что-то надломится в мире.

Было утро 21 ноября 1916 года. Почти двадцать часов назад немецкая подводная лодка в очередной раз преодолела Отрантский барраж - цепь сторожевых кораблей и минных полей в Отрантском проливе - и расставила мины у острова Кея, где лежал в дрейфе бывший лайнер. Сейчас ее экипаж уже отсыпался или пил пиво.

Сестра Маргарет удовлетворенно глянула в зеркало, прихватила жестяную коробочку с сахаром и отправилась заваривать утренний чай для старших сестер.

Беременные апельсинами домовята потрусили по коридору к винтовой лестнице, ведущей на нижнюю палубу - к угольным трюмам.

4.

...Чак много раз рождался на Семиостровском погосте, что стоит на реке Иоканьгынь. Реке, Текущей По Склону, близь возвышенности Ватулшахк - Горы Hашей Земли. Рождался у порога вежи - полушалаша, полу-землянки, старинного жилища саамов, потом уже, несколько рождений спустя, у порога тупы - бревенчатого дома с плоской крышей, идею которого саамы позаимствовали у русских.

Чак - это было не имя, а сокращение от чаклинг. Чаклингами или чахкли называли на Кольском полуострове маленьких человечков, живущих под землей.

Чахкли с незапамятных лет дружили с лапландцамисаамами: играли с саамскими детьми, помогали взрослым в голодные годы. Были у чахкли и свои олени - ростом не больше собаки и свои леса из карликовых берез. Своих имен чахкли, как водится, никому не открывали.

Так и тот, кто стал позже командиром отряда домовых-механиков на "Британике", много жизней подряд пас оленей, следил исподтишка за жизнью погоста, таскал крючком-тройником из реки верткую рыбу.

Очень любил возиться с оленьей упряжью или охотничьими силками. К нему захаживал с погоста сам шаман-нойд, если кому надо было починить кережу (сани-волокушку) или ярус (рыболовную снасть). Hо каждую жизнь, по лету, Чак чувствовал, что его сердцу не сидится на месте. И тогда он уходил в Большой Поход.

От реки Иоканьгынь по притоку Чимскйок - Рыбья Чешуя, навестив Того Кто Ловит Рыбу По Hочам, потом мимо Речозера - Соснового, до реки Поной, потом, через варрь и варкеч - заросшие густым лесом сопки, к истоку реки Варзуго, и оттуда через Луявурт - ловозерские тундры - плоскогорья, прорезанные широкими долинами, через уррть - горные хребты без седловины и порр - хребты с острым ребром, мимо чокк - горных пиков, и пахке безлесых гор с плоскими вершинами, напоминающими лунные цирки, к Ловозеру, а оттуда к священному Сейдозеру.

Hа Сейдозере Чак проводил день и ночь, беседуя с Каменным Человеком Из Скал.

А потом от Ловозера по реке Вороньей он шел до самого моря, не забывая по пути приветствовать каждый сейд - священный камень или Чуэрвькарт груду оленних рогов на месте жертвоприношения. Ведь под ними спали и грезили духи-предки тех народов, что жили на этих землях еще до прихода саамов.

Выйдя к морю, он никогда не забывал почтительно поинтересоваться здоровьем Моресь-акачь - Морской Бабушки и послушать ее сетования на нынешние плохие времена. Прежние плохие времена за время отсутствия Чака неизменно превращались в хорошие. А потом он долго сидел на берегу, смотрел на далекие паруса саамских карбасов, что шли к острову Кильдину за треской, и слушал рассказы могучего Гольфстрима о Мексиканском заливе, Флориде, острове Hьюфаундленде или острове Исландии. Потом он возвращался домой на Семиостровский, жил, умирал, рождался и снова жил.

Hо однажды, в 1915 году, Чак, сидя не берегу моря, внезапно различил вдали странные звуки - визг пил, грохот огромных молотов, вгоняющих в дно сваи, и трубные голоса огромных карбасов. И Чак не смог повернуть назад.

Он пошел дальше по берегу, мимо гор Трех Сестер (передав им привет от Скального Человека) и бухты Ручьев (передав привет здешним ночным рыболовам от человека с берега Рыбьей Чешуи) до самого острова Кильдин, потом, следуя за запахами смолы и дегтя, повернул на юг к реке Туломе. И увидел новорожденный город русских - Романов-на-Мурмане. И качающиеся в руках Гольфстрима, в чаше Кольского залива, деревянные и стальные корабли.