Роза Сергазиева - Лакуна

Денис соорудил себе гигантскую яичницу с помидорами, нарезал ломтями хлеб, сыр и колбасу. Сварил целую кружку кофе. И запихивая куски в рот, постоянно твердил: "Только не объешься с непривычки!". Затем с наслаждением постоял под горячими струями в душе (нет, что ни говорите, а есть свои прелести в жизненных мелочах), побрился (за сутки замороженная щетина быстро вспомнила, что должна расти), наодеколонился и надел костюм, в котором собирался ровно год назад идти на собеседование по поводу новой работы. Белая рубашка с галстуком, строгий пиджак и в тон к нему черные туфли придадут предстоящей встрече с Ланой нужный оттенок торжественности. Особенно в самые первые минуты (Хромов тяжело вздохнул, опять на него свалятся физические муки входа в лакуну), когда он будет приходить в себя на полу кухни. Да, еще не забыть букет, который вручит девушке, как только сможет двигаться.

Наверняка, если кто-то наблюдал за ним сейчас со стороны, то недоумевал: зачем прилично одетый молодой мужчина с розами под мышкой решительно лезет в пролом в стене. Чего он там забыл? Но Дениса в данный момент не интересовали чужие впечатления: он пытался сосредоточиться и как можно точнее встать на те самые кирпичи, на которых оказался вчера утром. Ага, вот и корявый осколок, который впился в лопатку. Нога зацепилась за торчащий из земли железный прут, Хромов с трудом удержал равновесие. Для прогулки по развалинам, конечно, лучше подошли бы кроссовки. Но спортивная обувь плохо сочетается с выходным костюмом. Ладно, нужно лишь вести себя осторожнее, не торопиться. И парень аккуратно поставил башмак на край бетонной плиты. Итак, он на месте. Денис выпрямился, поднял голову, зажмурил глаза. И…

И…

И ничего не произошло. Абсолютно ничего. Его по-прежнему окружали старые, склизкие развалины. Да еще дождик, пользуясь тем, что крыши здесь давно не осталось, все капал и капал на плечи пиджака и на розовые бутоны.

Денис накинул теплую куртку с капюшоном — на улице внезапно похолодало, по радио уже который день пугали ранней осенью — и, прежде чем выскочить на лестничную площадку, бросил ненавидящий взгляд на календарь. Распластанный по стене, бездушный кусочек картона каждое утро напоминал, что Лана неминуемо удаляется. Было бы гораздо проще, если бы она, например, жила в другом городе или даже в другой стране. И пусть их встреча по каким-то непреодолимым причинам откладывалась, они хотя бы существовали в одном измерении. Нет, он обязательно найдет проклятый вход в лакуну, но вдруг это произойдет слишком поздно? И девушка элементарно не узнает в седом старике своего друга. Судьба словно издевается над Хромовым: сначала "сохранила" Лану, пока юный поклонник достиг зрелого возраста, а теперь вновь разлучила, да так безнадежно, что влюбленные могут больше никогда "не догнать" друг друга.

Денис не стал вызывать лифт, предпочел утреннюю пробежку по ступенькам. Профессор, помнится, воспринимал время в духе текущих циферблатов Сальвадора Дали. Хромов же ощущал себя героем гравюр другого художника, кстати, современника усатого испанца — голландца Мориса Эшера. В его арсенале есть изображения так называемых бесконечных лестниц. Вроде всего четыре пролета. Если двигаться по часовой стрелке — то вы поднимаетесь, если против — спускаетесь. Но из какой бы точки вы не начали путь, вернетесь в исходную позицию. Выбраться из лабиринта ступеней невозможно. Оптическая иллюзия, но невероятно живая в своей достоверности. Вот и Денис месяц за месяцем бессмысленно бродил по замкнутому кругу: едва проснувшись, спешил во двор, пролезал сквозь дыру в заборе и, пока светло, разгребал завалы штукатурки и битого кирпича. Он ходил на развалины как на работу. С последней акварелью Егора в руках, надеясь, что эффект повторится: ведь один раз с ее помощью он нашел точку выхода. Но вечером возвращался ни с чем.

Пригнувшись, чтобы не поцарапаться о торчащие из досок гвозди, Денис нащупал, проверяя на месте ли, в кармане целлофановый пакет — в нем теперь хранился рисунок, чтобы альбомный лист не истерся окончательно. И замер от неожиданности — за уцелевшей стеной детского сада раздавались голоса, кто-то горячо спорил. Парень перепрыгнул через клубок оголенной арматуры и увидел мальчишек, которые ковыряли лопатой между блоками.

— Эй, что вы здесь делаете? — окликнул он пацанов.

Мальчишки, их было трое, сразу смолкли и зашмыгали носами.

— Ну, что? Сколько уже выкопали? — в проеме показалась лохматая голова незнакомого мужика. Он принес с собой еще одну лопату.