Валерий Большаков - Другие правила

— От горизонта до горизонта! Ты глянь только! Даже края не видно…

— А там вон что?

— Где, где?

— Да вон, чернеет, маленькое такое… Это не Олимп, случайно?

— А точно! Ребята, Олимп!

Жилин улыбнулся. Со вчерашнего дня добровольцы пребывали в веселом напряжении. Как выразился Руслан: «Били копытом и грызли удила». Да и было от чего. Их Марс, такой, кажется, далекий с Земли — крохотный красный огонечек! — сейчас громоздился под ними всей своей колоссальной статью. Полусон-полумечта стирался, мозг жадно впитывал уже не воображаемые, не виденные когда-то по СВ, а живые, «взаправдашние», впечатления. «Бора» катилась поездом, прибывающим на вокзал желанного, еще незнаемого города, и взлелеянное воображением не разочаровывало в яви. Вот уже потянулись стеклянные крыши окраин, в просветах между деревьями появилась и исчезла ажурная башня микропогодника; из-за узкой полукруглой арки моста выглянул ртутно-бликующий свод над платформами… Скоро, скоро бот примарсианится и они сойдут!

— До чего ж не хочется высаживаться… — раздался вдруг сзади громовой бас Клуни на.

— Вы это серьезно?! — в изумлении обернулся Жилин.

Старший врач явно был не в духе.

— Знаете, — громыхнул он, — я вам порой как бы завидую. У вас никогда не бывает проблем…

— А-а… — усмехнулся Жилин. — Проблем, док, если подумать, не бывает вообще. Есть только работа, которую нужно делать. Вот я ее и делаю. Проблемы возникают у ленивых…

— Ну, не знаю, не знаю… Может, вы и правы…

— А что за проблема хоть?

— Embarras de richesse, — криво усмехнулся Клунин. — Какая ж еще…

— На Базе?

— Да какая с нее База уже? Это раньше, когда там был нормальный научный городок, тогда — да. А сейчас… Так, дачный поселок. Роботизированный хабитат для шохо… Это первопоселенцы так любят себя называть — шохо… Знаете, как на Сырте шутят? Золотым головам, говорят, теперь думать не надо, золотым рукам делать нечего, остались одни золотые зубы — тщательно пережевывать… — Клунин мощно вздохнул. — А ведь говорили им умные люди — не нужен Сырту репликатор! Не надо его ставить! Чем вас не устраивает централизованное снабжение? Зачем вам автономность? Бесполезно! Вот загорелось им, и хоть ты тресни!

— Поставили? — спросил Жилин (разговор был ему не интересен, но куда ж денешься? Закон общежития!).

— Ха! Попробуй им не поставь! Поставили… Выделили вне очереди новенькую «сампо». Шохо носились с нею, как дураки с писаной торбой! А им — раз! — и закрывают завод стройматериалов! За ненадобностью! И дейтериевый — на замок! А тех, кто там работал, — выводят! За ненадобностью!

— За что боролись, на то и напоролись…

— Полбазы в анусе! — грянул Клунин с чувством. — Прилетает администратор из Фонда изобилия, шохо к нему. Мы, орут, на Марс не за запахом синей травы летели, а за деньгами! А вы нас с производства выводите! Тот только руками развел. Вас, говорит, не поймешь! Сами же, говорит, просили, чтобы вам репликационную камеру поставили! Что вам опять не нравится? Сказали бы лучше «спасибо»!

— Высота шесть мегаметров! — прогудел Гирин. — Скорость три четыреста шестьдесят один. Иду к полюсу.

— …Три года! — скорбно пророкотал Клунин. — Три года потом я этих «новых элоев» от алкоголизма лечил, истощенные нервы в порядок приводил, от запоров пользовал. А сколько у меня коллоида ушло на ссадины и порезы! Особенно на молодых балбесов. Они ж каждый божий день устраивали мордобой — то из-за девок, то просто от скуки, то давай работникам рыла начищать. А те и сами не прочь с неработающими схлестнуться да и всыпать им как следует… И хоть ты что им говори!

— Говорить бесполезно, — сказал Жилин, — дурь выбивать надо. Тогда, может, до них дойдет. Был у нас один на «Поларисе», здоровый такой колонист, Тексом звали. Любил девушек зажимать. Обнаглел до такой степени, что на моих глазах полез к практикантке. Ну, я его побил немножко… И что вы думаете? Как шелковый стал!

— Чую, — заулыбался док, — хватит у вас с ними мороки! Или как вы говорите? Работы? Будет вам работка! Только учтите: шохо — народ грубый, могут и сдачи дать!

— А мы им приемчики покажем! — ухмыльнулся Жилин.

— Начинаем ориентацию! — вострубил Гирин из рубки. — Фобос выше меня. Красавец! — именно так, с ударением на последнем слоге.

— А нам не видно! — заныли в толпе.

В обзорнике, где медленно проползала Красная планета, похожая на спелую тыкву — бугристую, дольчатую, с прилипшей землей, — махнуло сиреневым. Экран мигнул, и в черном небе повисла грязная, красно-коричневая картофелина Фобоса. Она была сгрызена с одного боку и попорчена бороздами с другого. У кратера Стикни, почти на краю сей зло громадной ямищи, прорывали реголит пузырики куполочков и ситечки антенн. И уже не с огородом вытанцовывалась аналогия, а с грибницей. С шампиньонами, например.