Антон Дубинин - Узкие врата

А Арт обнял сам себя за плечи, будто бы ежась от холода — но не дольше, чем на секунду.

— Ну, вот… говорите, — подал он голос, прозвучавший тоньше, чем обычно. — Только недолго. А то меня мама ждет. Я ей обещал не слишком поздно возвращаться.

…Слишком поздно возвращаться, Годефрей, слишком поздно. Сказанного не воротишь, и правда или ложь вся эта безумная история — но парню вы ей, кажется, жизнь основательно испортили.

Фил смотрел на мальчика с легкой тревогой. В начинавшем уже сумеречно синеть воздухе — осенью темнеет быстро! — он сидел скрючившись, как от боли в животе, и прятал лицо в ладонях. Так он сидел уже последние минут десять разговора — если, конечно, можно назвать разговором Алановский монолог, то сбивчивый, то нервно-вдохновенный, прерываемый только короткими паузами — в которые Артур молчаливо кивал. Или даже не кивал.

Сейчас, после того, как все было уже сказано, как воцарилось молчание — Фил не представлял, что же надлежит делать дальше. Он уже слегка беспокоился за скорченного Артура, неподвижного, как камень. Ему даже пришла мысль, уж не хватил ли мальчишку удар — но прикоснуться и проверить он не решался. Не решался и Алан; обменявшись через согбенную Артову спину вопросительными взглядами с Филом, он уже протянул было руку, чтобы тронуть паренька за плечо… но рука повисла, не доходя сантиметра, в сиюминутном сомнении.

В следующее мгновение, словно почувствовав намерение прикоснуться, Артур чуть дернул плечами, издал странный звук — как оказалось, ужасно неожиданный при всей своей естественности, так что Фил даже не сразу понял, что это такое. И догадался только, когда Артур распрямился и всхлипнул еще раз.

Да, лицо его было совершенно мокрым от слез. Он плакал беззвучно, почти не гримасничая, только прикусив губы. И русые брови сдвинулись в одну черточку. Слезы катились и катились из закрытых глаз, хотя веки и дрожали, глаз Артур не раскрывал еще несколько секунд, когда уже сидел прямо. Но, кажется, слезы не мешали ему говорить — не помешали сделать это первым, предваряя вопросы.

— Я… Не хочу.

— Что? — переспросил Алан, силясь заглянуть в сведенное горечью лицо, как будто бы не веря.

— Я не хочу, — четче, но так же тихо повторил мальчик, в такт словам качая головой. — Почему… почему я должен?..

— Должен — что?

— Должен… все это. Во всем этом участвовать.

Алан не нашел, что ответить, а Фил знал ответ — но промолчал. Он вообще предпочитал молчать в этой истории, оставаясь слегка сторонним наблюдателем… и охранником. Он лучше будет смотреть и слушать. К добру или к худу, он будет просто смотреть, пока есть на то силы.

— Артур… Но ведь ты понимаешь, все это правда. Ты… веришь тому, что я рассказал?

Мальчик как будто не слышал вопроса. Он наконец открыл глаза — хотя уже почти стемнело, в синей темноте молчаливо толпились деревья, подступая ближе, ожидая услышать ответ. Кажется, в парке кроме этих троих больше никого не осталось. Подберемся же, закроем их от недобрых взглядов…

— Я не хочу быть… королем, — прошептал Арт еле слышно, но внятно, глядя в темноту распахнутыми глазами. — Это… Не я. Вы путаете. Я… просто человек.

— Но за тобой охотится… он, — так же тихо ответил Алан совершенно безумным голосом, и Филу на миг показалось, что он сидит на скамейке с двумя сумасшедшими.

Но то, что он сказал, было правдой, и Фил это знал. После сегодняшнего происшествия — знал наверняка. Более того, это знал и Артур, и возможно, что он совершенно неосознанно прижался к Филу на мгновение — однако вольно или невольно, но он это сделал.

Помолчали. Было так тихо, что Фил слышал собственное дыхание. А также, если это возможно, и дыхание своих товарищей: прерывистое Аланово и легкое, частое после слез, как после бега — Артура.

— Я сам не до конца понимаю, — слова Алана звучали так странно, с таким придыханием, как будто он вслух читал стихи. А не просто говорил, что мог. — Мы очень долго искали… Но ответ, он все равно за тобой. В конце концов, выбор очень простой. Или поверить нам, или не поверить.

Фил сдерживался изо всех сил. Он отлично понимал, что лучше ему не вмешиваться, если не хочет все испортить; что этот разговор — область Эриха, так же как опасности и драки — это его, Филова половина. Но все-таки он не смог смолчать — может быть, из-за того, что этот Арт опять шмыгнул носом, или, может быть, оттого, что это же, Боже помилуй, был просто мальчик… Совсем еще маленький мальчик. Совершенно беззащитный, хотя и храбрый. И без Филова вмешательства за последние два дня он мог умереть дважды.