Сергей Калашников - Происки неведомого

В течение всего этого времени Лита продолжала играть роль покорной рабыни. Причем так искусно, что для постороннего наблюдателя это было совершенно незаметно. Она прибирала квартиру, стряпала, стирала и вообще вела хозяйство. Ни разу ни в чем она не воспротивилась воле «хозяина». Единственное, в чем он была непреклонна, это в своей вере в Халду. У нее была маленькая грубая статуэтка из обоженной глины, которой она шепотом поверяла свои проблемы. Но Андрей и не пытался ее в чем либо разубедить. А в остальном она была податлива и безынициативна.

Только раз она проявила что-то вроде намерения совершить поступок. Она спросила Андрея, хочет ли он действительно стать хорошим драчуном. Видимо его постоянные неудачи на татами пробудили в ней сочувствие. Получив его согласие, она стала обучать его… танцам. Он не принял этого всерьез, однако, прилежно брал уроки, дабы не «спугнуть». Сначала дело не клеилось, но постепенно он стал чувствовать и ритм, и движения партнерши. Это даже доставляло ему удовольствие.

А вскоре сэнсэй тихонько отвел его в сторону и сказал, чтобы спарринг он проводил только с ним.

— Я думал, что ты законченный увалень, и держал тебя как реквизит. Но теперь ты стал опасен. Так что с мальцами поостерегись. Можешь ненароком покалечить. Уж силы — то тебе не занимать.

Покорность, с которой Лита воспринимала все окружающее, вызывала в душе Андрея протест. Однако выражать его в словесной форме он не стал. Побоялся, что, сделай он внушение, Лита станет прилежно выполнять то, что воспримет, как команды. Весь вопрос в том, как изменить ее восприятие мира. Ее отношение к себе. Придумать что либо кардинальное не удалось, и он просто старался галантно вести себя со своей воспитанницей, пытаясь таким образом пробудить в ней самоуважение. Помогал надеть и снять пальто, открывал перед ней дверь, подавал руку при выходе из автобуса — словом, оказывал ей все возможные знаки внимания, какие только приходили в его голову. И хвалил. Хвалил за все. За удачно составленную фразу, за вкусный обед, за то, что красиво оделась или сделала удачную прическу.

Он не был уверен, дают ли его старания эффект, опасаясь принять желаемое за действительное. Но один случай вселил в него надежду, что сдвиги есть. Они гуляли в Историческом парке, когда он заметил, что она прислушивается к звону молотков из кузнечного павильона. Вспомнив, что на родине и она была кузнецом, он подправил траекторию, и через пять минут они глазели на то, как старый мастер с помощью нескольких подростков выковывает витые загогулины для металлической ограды. Зрелище настолько увлекло Литу, что она впервые на полсекунды зазевалась, когда Андрей сделал движение к выходу. Заметив это, Андрей сделал вид, что просто меняет точку наблюдения, и они продолжали созерцание.

Через полчаса он спросил, может ли она так же? Ответ был неуверенным, ведь медь ковали холодной. Но за этой неуверенностью он уловил желание и спросил мастера, может ли его спутница тоже постучать по горячей железяке. Мастер не возражал. Он ожидал зрелища. И он его получил.

Едва получив позволение, Лита уверенно скинула пальто Андрею в руки, поднырнула под барьерчик и надела кожаный передник прямо поверх платья. Тщательно выбрала себе ручник, примерилась к клещам и выхватила из горна раскаленную стальную полоску. Точными, уверенными ударами она расплющила конец, придав ему форму копейного наконечника, дальше перевила, изогнула и сунула в кадь с водой. Когда поковку сравнили с образцом, оказалось идеально. Подростки, так те просто рты пораскрывали. А мастер встал к ней за молотобойца, чтобы делать более тяжелые предметы.

Три часа пролетели, как мгновенье. Андрей надивиться не мог, наблюдая смену эмоций на лице своей воспитанницы. Властные нотки в голосе, когда торопила подручных, гнев за плохо прогретую заготовку, и даже ярость, когда мастер неточным, но сильным ударом запорол почти уже готовую поковку.

С тех пор они ездили в Исторический парк каждый раз, когда Лита просительно смотрела Андрею в глаза. То есть, по воскресеньям.

Была еще одна крупная победа на пути превращения Литы в цивилизованного человека. Она освоила инф. Терминал был обычным предметом обстановки в любом человеческом жилье. Даже пятилетние дети нередко пользовались им, а уж школьники — поголовно. Но пропасть в три тысячелетия человеческой истории потребовала почти полугода подготовки и привыкания, пока барьер непонимания и страха был преодолен.