Юрий Петухов - Рефлексор

Вопреки настроению, даже наперекор ему, он решил заглянуть в книжный магазин - благо по дороге. Там в отделе книгообмена у него стоял "прогрессовский" сборник под названием "Английский политический детектив". Сборник пользовался среди детективщиков и менял огромным спросом и на черном рынке стоил четверть Сашкиной зарплаты. А просил он "Пьесы" Булгакова, книгу тоже ценную, но все-таки не такую дорогую - примерно в одну пятую той же зарплаты. Не несли. Вот уже полтора месяца. И через пятнадцать дней срок истечет, придется выкупать ненужный детектив, если, конечно, по странной случайности, он не пропадет под конец срока, как это часто случалось в обменах, и особенно с остродефицитными книгами твердой валютой черных рынков.

Сашка брел, не замечая прохожих, часто натыкался на них, извинялся, но осмотрительнее не становился - мозг не поддавался волевым командам, перебирал одно и то же. Перед каждым очередным походом в книгообмен настроение у него резко падало, внимание рассеивалось. "Да на таких условиях любому другому в тот же день бы пару Булгаковых принесли!" - думал он. И, в общем-то, был прав - условия сверхльготные.

- Извините, я нечаянно, - промямлил он на очередной толчок, склонил голову.

- Смотреть надо под ноги! - проскрипело над ухом.

Сашка еще раз улыбнулся виновато, ссутулился. "Интересно, почему это под ноги? - подумал вскользь. - Что они, под ногами, что ли, ползают?" Холод пробирался под куртку. Сашка ежился. И одновременно чувствовал, как его начинает потихоньку бросать в жар. До дверей магазина оставалось несколько метров.

На ходу он вытащил очки, нацепил их - зрение, в целом, было нормальное, но когда приходилось высматривать что-то вдалеке, давали о себе знать недостающие диоптрии. Перчатки сразу же, чтоб не мешались, сунул в карман.

В дверях он долго не мог разминуться с низенькой старушкой. Та почему-то выносила из книжного две авоськи, раздутые, как шары, и была очень вежливой, все норовила пропустить входящего Сашку. Тот, со своей стороны, демонстрировал собственную вежливость. Очки начинали запотевать, как и всегда при входе с мороза в теплое помещение. И оттого Сашка полуослеп. Они со старушкой еще долго бы деликатничали в дверях, но помог бородатый верзила, который впихнул обоих в магазин и, даже не заметив своего решительного поступка, тут же устремился к прилавку.

Часть собранной воли Сашка уже порастерял. Долго топтался за спинами покупателей-обменщиков. Потом протиснулся-таки и, отыскав на полке свой номер, увидел пустое место. "Неужели?!" - трепенулось в груди. Он протер очки, еще раз вгляделся, убедился окончатся ьно.

Продавщица, она же товаровед, очень миленькая и очень фирменная, вся в сплошных этикетках, девушка, старательно втолковывала пожилому человеку в черной папахе и черном старомодном пальто очевидное для клиентов, толпящихся тут же, возле прилавка:

- Да поймите же вы, ну кто принесет за вашего Гоголя Дюма, ну что вы?!

- А я не понимаю, чем Дюма лучше? - стоял на своем старик.

Продавщица изо всех сил старалась быть вежливой. Молодые люди по краям прилавка, знакомые все лица, наперебой совестили настойчивого клиента.

- Бессмысленно ставить, вы понимаете? - говорил один, тараща покрасневшие от чтения глаза и потрясая в воздухе тоже красным, припухлым пальцем. - Вы только двадцать процентов потеряете... ну-ка, сколько это там, - он повертел книгу в руке, - ого, шестьдесят копеек! И все, понимаете?!

Упорство пожилого свидетельствовало о старой закалке и крепких нервах. Он не кипятился, не обижался и продолжал стоять на своем:

- Нет, это вы не понимаете, молодой человек: магазин, государство получает двадцать процентов, или шестьдесят копеек, как вы изволили милостиво подсчитать, - и слава Богу, я за! Всем польза. А не поменяют, расстраиваться не буду. Тем более что и места свободные есть. - Последнюю фразу он произнес тверже и обратил ее к продавщице.

Та закатила глаза, забарабанила пальцами по пухлому журналу. Неимоверная усталость и безграничное терпение отразились на ее юном, гладком лице. "И почему они все такие симпатичные?" - подумал неожиданно Сашка, совершенно позабыв и про Светку, и про все остальное. Но сказать слово старику в поддержку не решился, боялся сглазить удачу. Да и вообще ему хотелось побыстрее завершить всю эту процедуру и уйти отсюда.

Красноглазый молодой человек тяжело отдувался, пожимал плечами. В очереди начинали беспокоиться.

- Других не уважаете, так хоть себя уважайте! - сказал кто-то.