Юрий Петухов - Вторжение из ада (Звездная месть - 4)

Только чудо одно.

И случится это чудо из многих тысяч однажды. И обретет один из стада нарождающуюся душу нового пастыря. И почует в себе силы встать на пути убийц одержимых. И погибнет он в неравной схватке. Или победит. И низвергнет в пропасть смертную, адскую извергов. И сам поведет стадо вверх... поведет, если будет кого вести, если пойдут за ним оставшиеся, если не разбредутся, не пропадут, если останутся на тропе.

Людские стада ведут по тропам горним во мраке Бытия не благие пастыри.

Ибо алчут со стад шерсти, молока и мяса больше меры своей. Ненасытны и суетны есть, как и псы их охраняющие - и не от ночных хищников одних, но и от стад ропщущих. Редко по тропе Бытия идет пастырь праведный и добрый. И не остерегаются уже люди пастырей неправедных и злых. Привыкли. К беде своей привыкли, к горю привыкли, к ножам пастырским и ножницам... и потому молчат в движении своем к лугам, отдают положенное и неположенное:

Богово Богу, кесарю - кесарево. И не ждут беды большей, ибо не знают ее - кто познал, тот уже в пропасти смертной, оттуда возврата нет. Живые не знают.

А беда - в пастыре, отдающем паству свою хищникам ночным и лютым, в пастыре, готовящем пастве бойню кровавую, ибо не пастырь он уже, а враг, служащий бесам, но властвующий над паствой незрящей и неслышащей. Он не приходит из ночи, не крадется. Он уже здесь. И он во власти полной. Не по нему крестная ноша.

Он враг Креста. Он дьявол.

И не ведают люди настоящего своего. Не знают будущего. Спят.

И нет уповающих на чудо.

И лишь свершившись оно станет Чудом. Или не станет. И разверзнется тогда черная пасть пропасти. И судить будет некому. И виновных искать некому. И незачем.

Светлана проснулась первой. И сонным, ничего не понимающим взглядом уставилась на карлика Цая. Лишь через минуту она обрела дар речи и спросила:

- Я снова в Осевом?

Цай ван Дау покачал головой, молча приложил палец к губам.

Но Иван уже не спал. Сквозь спутанные светлые лохмы он глядел на жену.

И в его взгляде не было и тени сомнений. Светлана натягивала на свое прекрасное, но исхудавшее тело рубаху, его рубаху. Озиралась. Ей явно не нравилось в серой камере.

- Куда ты меня заманил? - спросила она с улыбкой, приглаживая Ивану волосы. И поцеловала его в щеку, возле самого глаза.

- Это Земля, Светик, - прошептал Иван. - Что бы там ни было, а это Земля! Мы выберемся из ловушки. Я знаю как... - он вдруг уставился на Цая.

- Болит еще?

- Что болит? - не понял тот.

- Да вот, говорили мне, что ку-излучение штука препротивная, малополезная.

- Не напоминай! - карлика Цая передернуло. - Не дай Бог, еще испытать.

Сколько лет прошло, а до сих пор хребет ломит!

Иван кивнул. Пересказывать будущее, которого наверняка уже не будет, ему не хотелось.

-И серые стражи не заходили? - поинтересовался он, прижимая голову жены к груди, улыбаясь полублаженно.

- Сюда и таракан не прошмыгнет.

- Хорошо. А как насчет Правителя с его охраной?

- Никак, - коротко ответил Цай.

- Значит, не заходил?

- Нет.

Теперь Иван заулыбался в полный рот, он был доволен, даже рад. План созрел в считанные секунды. Выберутся! Еще как выберутся отсюда.

Главное, без суеты.

Он протянул ретранс карлику.

- Держи! Тебе пригодится.

-А ты?!

- А я сам выйду.

- Но где же мы?! - заволновалась Светлана.

- В надежном месте, - отшутился Иван. - Тут нас ни один гмых не достанет. Скучала, небось, по земелюшке родимой? - Он встал на ноги, поднял ее, прижал к себе сильнее. - Думала про лужайки и березки, про пляжи и песочек... а очутилась в палатах подземных.

- Мы под землей? - Светлана уставилась на Цая, ожидая подтверждения.

- Ага, - промычал тот, - и очень глубоко. А наверху нас дожидаются, между прочим!

- Ну и идите наверх! - Иван отстранил от себя жену.

Заглянул ей в глаза.

- Я никуда от тебя не пойду! - сразу отрезала Светлана.

- Так надо, - повторил Иван. - Здесь будет серьезная драка. - Он вдруг осекся, достал из подмышечного клапана Кристалл, сияющий всеми багряными гранями, и добавил: - А может, и не будет.

- Я остаюсь! - Светлана отвернулась к стене, стиснула губы, давая понять, что не двинется с места.

- Ладно, пусть будет так, - согласился Иван. - А ты возвращайся. Гугу передашь дословно: он, его люди - Европа, мы с Кешей остаемся здесь, на запад усиленная делегация - ты, Дил, Хук, Арман, "длинные ножи".

Остальное он знает. Сигнал будет. Всё!

Карлик Цай ван Дау, наследный император Умаганги и беглый каторжник, поднял на Ивана глаза. Лицо его стало окаменевше-уродливым, будто лицо мертвого младенца, изъеденное старческими морщинами и безобразными шрамами. Не было жизни ни в глазах, огромных, потухших, отсутствующих.