Юрий Петухов - Вторжение из ада (Звездная месть - 4)

- Ну и ладно, - вслух опечалился Иван. - Ну и пусть.

Он достал ретранс. Пора.

На этот раз его так ударило о стену, что ребра затрещали. Ствол бронебоя врезался в живот, даже в глазах смерклось. Иван застонал. Но выбросило его не в камерепалате, а в какой-то тесной и вонючей каморке с низким потолком, каких не делали уже лег четыреста. Дверей в каморке не было, но было маленькое зарешеченное окошко. Иван пригляделся к решетке слаба, в два рывка можно выдрать. Но само оконце мало, не пролезть. И почему его закинуло сюда?!

- Любо, братцы, любо, - пропел под нос Иван, - любо, братцы, жить...

Пол каменный. Стены каменные. Потолок каменный.

Но ведь ретранс должен был сработать на возврат? Какой же это возврат?!

Тюрьма. Плен. Заточение. И поделом!

Ивану неожиданно показалось, что за спиной кто-то стоит. Он резко обернулся... в самом углу каморки скрючилась чья-то черная маленькая фигурка, бесформенная и уродливая. Карлик Цай ван Дау? Но он должен ждать в палате, он не может оказаться здесь. Другой узник? Глупости, еще минуту назад здесь никого не было, Иван точно помнил, .он пока не выжил из ума.

- Не гадай, не ломай попусту голову, - гнусаво и хлюпающе прокартавило изнизу, - это я, твой лучший друг и брат.

Капюшон, скрывавший лицо, чуть сдвинулся назад - проявился большой вислый нос, слюнявая безвольно-обмякшая нижняя губа, тусклый блеск желтушных белков.

На Ивана в упор, наглым и одновременно обиженным взглядом смотрел Авварон Зурр бан-Тург в Шестом Воплощении Ога Семирожденного - нечистый посланец мира мертвых.

- Тебе еще не надоело быть собакой? - спросил Иннокентий Булыгин у оборотня Хара.

Тот не понял вопроса, потому что не знал, как это бывает "надоело". И потому Хар широко, по-собачьи зевнул.

Он давно уяснил, что с Кешей разговаривать бессмысленно, одни слова и никакой информации для троггов.

Хар знал, что все эти люди, с которыми его свела не только судьба но и воля наисвирепейшей и единовластной королевы Фриады, затевают какое-то огромное и рисковое дело. Но ему приказано быть с ними. И он будет с ними.

А Кешу он считал почти что своим, почти троггом.

- Тоже мне, - с издевкой проговорил Булыгин, - зангезейская борзая!

Никаких борзых на Зангезее нет! Там одни подонки и бандиты!

- На Гиргее нет бандитов, - вставил Хар и почесал задней лапой облезлое ухо.

- Чего-о?! - Хеша поперхнулся. - Это на Гиргее-то, на этой поганой каторге нет бандитов?! - Он выпучил глаза.

- Среди троггов нет бандитов, - пояснил Хар. - Все другие лишние на Гиргее, мы их не считаем.

- А-а-а, - глубокомысленно протянул Кеша.

Хук Образина вошел с лязгом и грохотом, чуть не выпав из откидного стародавнего и ржавого люка. Хук все никак не мог придти в себя и напоминал ожившего покойника, и все это несмотря на неоднократные переливания крови, омоложение тканей, регенерацию и усиленную кормежку.

Хук был бледен и страшен. Но сейчас глаза его горели, а нижняя челюсть тряслась.

- Ты слыхал?!

- Чего?

- Нападение на особый объект объединения Дальний Поиск! В Арамчире! Не слыхал?!

- Это што еще за объект? - спросил Кеша лениво, ему было плевать на любые объекты. Он скучал без дела.

- Одна из наших баз, Кешенька! Банда террористов налетела, разгромила, ущерба на пять миллиардов, девятнадцать трупов в секторах обеспечения и один в пусковой зоне!

- Ну и хрен с ними!

Хук привалился спиной к стене бокса, сполз на корточки, откинул голову.

Потом вытащил какую-то гранулу, проглотил. Хук был небрит и помят, но щетина недельной выдержки была почему-то зеленого, болотного цвета.

Кеша хотел спросить - почему, потом раздумал, бог с нею и с Хуком. Несет околесицу, в себя не пришел еще, ничего - скоро оклемается, на дело вместе идти, ссориться нельзя.

- И по мне бы хрен с ними со всеми, Кешенька, - просипел Хук. - Но сам сообрази, откуда у нас тут, посреди Великой Расеюшки, заведутся террористы?! И кому, как ты выразился, на хрен нужны эти нападения и погромы?! - Хук Образина хрипел и сопел, будто из-за гробовой доски голос долетал. Но еще две недели назад он вообще ни на что не реагировал, только мычал и стонал. - Дело странное и непонятное, убей меня бог! И ежели бы наш Ванюша не сидел сейчас в психушке под семью запорами, я б сказал одно:

его почерк! Он с юности незлобивый, отходчивый. Но коли работу работает, то на совесть...

Хар заинтересованно потянул длинную противную морду к Хуку Образине.

Хар мог чуять далеко. И он чуял - Ивана сейчас на Лубянке, в подземнойспецлечебнице глухих времен нету. А вроде бы и там он. Двоилось чутье у Хара. Но сам он не мог разорваться на две половины. Хар ждал.