Олег Бондарев - Транслируйте меня

– Вот как ты заговорил… Что ж, ладно… Надеюсь, ты все же образумишься… рано или поздно.

– Могу пожелать тебе того же! – сказал я и бросил трубку на рычаг.

Злость во мне бурлила, будто колдовское варево. Пузыри претензий поднимались в воздух и лопались с оглушительным хлопком, еще долго напоминая о себе гулким эхом.

Да как… как он вообще мог такое мне сказать? Он, обычный человек, который зарабатывает жалкие восемьдесят тысяч в год? Ха! Да я через год буду получать столько же за месяц! Что он скажет тогда?

Да ни черта он не скажет. Сделает вид, будто ему все равно, и начнет свою излюбленную песню «Про грядущие большие проблемы».

Почему он не может порадоваться? Что это? Неужели зависть? Может, он и вправду завидует мне, юному парню, который даже колледж не окончил, но при этом получает по тридцать штук в месяц? К сожалению, очень похоже на правду… А я-то думал, мой отец лучше, выше всего этого! Но он оказался заурядным завистником. Райс говорил, что таких я встречу немало, но я и подумать не мог, что одним из них окажется мой собственный отец!..

Я прошел в кабинет, достал из холодильника в углу бутылку пива и, открыв ее, присосался к горлышку. Пил я быстро и жадно; причиной тому, конечно же, была не только духота, но и общая возбужденность после неприятного разговора. Говорят, алкоголь не заглушает боль, а напротив, усиливает ее… Что ж, может быть. Но я буду верить в обратное.

Впрочем, даже в этом случае мне не обойтись без чего-то более крепкого.

Я достал мобильник и набрал номер Райса.

– Поговорил?

– Я хочу выпить, – вместо ответа заявил я.

– О. Видимо, разговор не задался.

– Ты оглох? Я хочу выпить, Фил. Ты привезешь виски? А то у меня только пиво в холодильнике.

– Пить будешь сам или мне тебя поддержать?

Я усмехнулся.

– А сам как думаешь?

– Думаю, через пару месяцев мы получим еще два шоу на «Дорожном Путнике», – сказал Райс, вытаскивая из пачки сигарету.

– Звучит интересно. Что на это сказал Фрай?

– Я пока что ему не говорил. Думаю, его удар хватит.

Я засмеялся. Он поддержал меня.

– Черт. – Райс утер проступившую слезу. – Помнишь, как он кричал, когда я сказал ему, что нас хотят подписать «Первое свидание» и «На пределе»?

– Ага. А как он потом побледнел, когда ты сказал, что в договоре нет пункта, запрещающего сотрудничать с другими каналами? – Я залпом опрокинул в себя стопку виски и затянулся едким сигаретным дымом.

– Помню-помню! О, как он потом проклинал своих юристов!..

– А бедные парни просто не знали, что разрешать или запрещать этому странному «специалисту по ретрансляции»! Они думали, мне просто не хватит времени для работы где-то еще!

– Ну да. Здорово, когда твоя профессия слишком новая даже для юристов.

– Но вообще они, конечно, могли догадаться о таком пункте.

– Не думаю, что эти офисные крысы даже сейчас понимают, как ты на самом деле работаешь, – хмыкнул Райс.

– Похоже, что так, – кивнул я.

Мы помолчали. Фил налил нам еще по одной, швырнул окурок в пепельницу и плеснул на него немного воды из графина, чтобы не дымил.

– С отцом сильно поругался? – спросил он.

– Наверное, да… Черт, Фил! Давай просто не будем говорить об этом?

– Лучше все же поговорить. Я же вижу, ты переживаешь по этому поводу. Надо делиться своей тревогой.

– Мне кажется, он мне завидует, – сказал я.

Фил промычал что-то – видимо, не ожидал такой откровенности.

– Ну а как иначе объяснить, что он не рад моему успеху? – продолжал я. – Я выхожу на чертовых каналах, получаю триста шестьдесят тысяч в год… плюс эти дополнительные шоу! А он – всего восемьдесят. Видимо, ему просто обидно, что я, необразованный сопляк, перещеголял его уже на старте.

– Нет, это не зависть, Марти, – покачал головой Райс. – В таких случаях корыстные люди ведут себя одним лишь образом: они становятся милыми и просят тебя не забывать о «своих стариках, которые так много для тебя сделали». Корыстные хотят попилить деньги отпрыска. Но твоему отцу наплевать на твои доходы, Марти. Он… он не капиталист. Он просто любит тебя… по-своему. И у него есть свои страхи. Его жена умерла, когда ты был совсем мал, через время за ней последовали его родители… Он остался почти один. Почти – потому что у него оставался ты. А потом пришел я и украл его у тебя, и теперь он думает, что потерял еще и сына.

– Но я ведь здесь, Фил. Я могу приехать к нему в любой момент. Почему он так думает?

– Его можно понять: деньги, Марти, это страшная штука. Они сводят с ума, заставляют тебя думать, что все дозволено, и чем больше их, тем шире границы возможностей, которые открываются перед тобой… по крайней мере ты так думаешь. Дружба, родство, любовь – все это отходит на второй план, когда речь заходит о деньгах. Твой отец, видно, не из таких. А мы с тобой? Кто знает, как мы поведем себя, когда речь пойдет не о десятках и сотнях тысяч, а о миллионах?